- Не понял.
- На флоте капитан судна, обреченного на гибель, поднимается на палубу в парадном кителе, дабы в этом виде затонуть вместе с кораблем.
На самом деле разговор с Рублевым вдохнул в Игоря и новую веру, и новую силу. Да и отрываться бессмысленно, - кому нужна нитка без иголки?
1.
Онлиевский и Бобровников. Встреча вторая
Написал его, едва стало известно о назначении, один из известнейших российских портретистов. Упреки в холуйстве художник отмел на корню: " Причем тут конъюнктурность? Просто люб мне показался этот человек. Незауряден. Духовен. Потому и написал. А должность его, что ж? Какое мне до нее дело? Художник выше суеты. Я вон и сталеваров пишу, и хлеборобов".
Проблемы конъюнктуры Бобровникова, в отличие от лукавого живописца, интересовали совсем в другой ипостаси: "Своевременно ли"?
Он еще раз осмотрел стену с объемистым портретом президента - осанистого, всевидящего.
"А если один под другим повесить"? - Бобровников колебался.
Дверь распахнулась.
- О! Друг мой Сема! - услышал он. Нахмурившись, обернулся. В кабинет, радушно улыбаясь вислоносым лицом, входил семенящей своей походкой Марк Игоревич Онлиевский. - Обживаешься на новом месте! С чем и поздравляю, - первые, можно сказать, пока еще зеленые всходы. То ли еще будет, ой-е-ей!
Бесцеремонно отобрал у Бобровникова портрет премьер-министра:
- А вот суетиться не следует. Убери. Пока рано. Дедушка прознает - не так поймет.
Кинул на стол поверх документов, рухнул в кресло, с удовольствием вытянув ноги:
- Набегался я сегодня. М-да! Ну, выкладывай, как там наш Крошка Цахес?
- Вы о ком?
- Будя! Давай без этих околичностей. О новом председателе кабинета министров, само собой, которого ты среди прочих отобрал, а я утвердил и Дедушке заложил. В смысле - мысль в голову. И - обрати внимание - не даю угаснуть. Так что не исключено, уже к третьему тысячелетию в Кремле нового хозяина посадим - в качестве и.о.
- То есть до официальных перевыборов? - живо заинтересовался Бобровников.
- А чего тянуть? Раньше сядешь - раньше выйдешь. Надо, чтоб к выборам он уже засветился и чтоб людман к нему прикипел. Это мы как раз все организуем! Посмотри, как рейтинг взметнулся. Только вот с этим, насчет мочить в сортире, это вы перестарались, - Онлиевский погрозил пальцем. - Твоя недоработка. То, что проявляет публично твердость, - то как раз на благо имиджу. Но - чтоб строго в правовых рамках. Это все время подчеркивать. Обыватель, он же Сталиным напуганный. И тут надо вбить в головы: по твердости - Сталин, не меньше. Но - без невинной крови. Усек?
Бобровников кивнул.
Онлиевский плотоядно потер руки:
- Эх, люблю я эту работу, - из ничего нечто делать! Жалко всё времени не найду самому с ним лишний раз встретиться. Так что придется тебе пока побыть приводным, так сказать, ремнем. Переводчиком. Когда увидишь?
- Жду вызова, - Бобровников едва заметно кивнул на отложенную в сторонку тисненую папку.
- А ты не жди. Наступательней действуй! Чтобы не забывал, кому и чем обязан. Намекни, что забывчивые долго на Олимпе не живут. Про предыдущих премьеров напомни. Предшественник его тоже, чуть должностенку занял, решил, что Бога за бороду поймал. А я-то как раз безбородый!
Онлиевский залился тонким смехом. Бобровников, презирая себя, выдавил в тон подленький, холуйский смешок.
- В общем, передай, что хозяин ему благоволит. С моей подачи, конечно. Ну, можешь примазаться, что и с твоей. Лишних вистов набрать тебе не помешает. Ты ж человек моей команды! - то ли подтвердил, то ли вопросил Онлиевский.
Бобровников ответил понимающей улыбкой.
- Ты вообще-то раскрепостись немножко. Зажат больно. А фигура ты отныне публичная. И - давай-ка перейдем на "ты". Не чужие, - Онлиевский почти отечески похлопал Бобровникова по бокам. Не обнаружив жира, завистливо причмокнул. -Ладно, попрыгаю дальше. Есть еще на сегодня дела-делишки. Надобно глянуть, как там в "Возрождении". Не созрели ли еще сдаться? При упоминании "Возрождения" Бобровников заинтересованно оживился.
- Можно спросить? Не так давно вы настаивали, чтоб обанкротить "Возрождение". А теперь вдруг - временная администрация. Время идет. Вы же...
- "Ты". Я же сказал: мы друзья. А дружбы снизу вверх не бывает. Бобровников, не споря, кивнул. Дружбы снизу вверх действительно не бывает. Зато нет крепче дружбы, чем сверху вниз.
- Ладно, понимаю, к чему вопрос, - Онлиевский усмехнулся. - Немножко я этот банчок в суете подзапустил. На центробанк переложил. Больно много проблем в державе поднакопилось. Всё приходится самому. А всё, как известно, не обхватишь. Но теперь - баста. Пора наконец к рукам прибрать! Ну, с Богом. Нас ждут великие дела!
Если бы Онлиевский, выбегая, оглянулся, беспечность - дитя бесконечных удач, должно быть, надолго оставила его: больно сладко улыбался ему в спину новый Глава администрации нового председателя правительства.
Визит Онлиевского произвел на Бобровникова совсем не то впечатление, на которое рассчитывал заскочивший пометить территорию олигарх.
Когда зимой по поручению Онлиевского начал он присматриваться к возможным кандидатам на пост будущего главы государства, то закладывал многие качества. В том числе те, которые никак не устроили бы Онлиевского, если бы он мог о них догадаться. Так вот одно из них - нетерпимость к силовому давлению из вне. Но и умение свойство это не проявлять до удобного случая, скрывая его за доброжелательным вниманием.
На первой, ознакомительной встрече, проведенной среди многих других, они, Бобровников и теперешний премьер, не обменявшись ни одним прямым и даже косвенным намеком, поняли друг друга. То есть один догадался о цели нежданного приглашения, другой - увидел, что он догадался, но не подает виду. Так и расстались, поняв друг друга, и не дав понять.
Вторая встреча состоялась недавно. Теперь уже премьер-министр после назначения на должность пригласил к себе Бобровникова. И уже он задавал вопросы, а Бобровников добросовестно и даже простодушно отвечал. Как ни допытывался бывший разведчик, как ни расставлял скрытые ловушки, ни полунамека на предыдущую встречу от Бобровникова не прозвучало. Бобровников ничего не дал понять. И этим дал понять всё.
На следующий день он был назначен Главой администрации правительства.
Меж ними установилось единение людей, понимающих друг друга по умолчанию. И Семен Бобровников точно знал, чего хочет достичь будущий капитан. И, как опытный штурман, готов был проложить новый курс. Осталось дотерпеть до назначения.