– Вы лично, господин лейтенант, получили исчерпывающую информацию о том, что касается продажи револьвера? – спросил Мейсон.
– Да. Недавно мы собрали вместе все статистические данные по продаже любого вида оружия за последние пятнадцать лет. Поэтому полиция в состоянии сразу же определить, кто купил тот или иной револьвер. Однако эти статистические данные не могут быть представлены в суде в качестве доказательств. Нам необходима учетная документация того человека, у которого делалась покупка.
– Я понимаю, лейтенант. Но статистические данные, собранные полицией, так сказать, для служебного пользования, содержат всю информацию, имеющуюся на местах, где торгуют оружием, не так ли?
– Да, сэр.
– Как адвокат защиты, я не стану возражать против представления обвинением не самых лучших доказательств. Скажите мне, лейтенант, разве в статистических данных, имеющихся в полиции, не указано, что этот револьвер купил Франклин Б. Шор до января тысяча девятьсот тридцать второго года?
По глазам Трэгга было видно, что его удивил вопрос Мейсона, однако он практически сразу же ответил:
– Да, сэр. Этот револьвер, как указывают наши данные, куплен Франклином Б. Шором в октябре тысяча девятьсот тридцать первого года.
– И какие выводы вы делаете из этого, лейтенант? – спросил Мейсон.
Судья Ланкершим нахмурился.
– Заданный вами вопрос, мистер Мейсон, требует ответа, который не может считаться связующим для обвиняемой. Он был бы недопустим, если бы его задал представитель обвинения.
– Я понимаю, ваша честь. Правда, как я вижу, у окружного прокурора нет возражений.
– Никаких, – заявил Гамильтон Бергер, победно улыбаясь присяжным. – Я с радостью выслушаю ответ лейтенанта Трэгга.
Судья Ланкершим помедлил, а потом сказал:
– Этот вопрос допустим во время перекрестного допроса только в одном случае: показать пристрастность свидетеля. Ввиду того, что вопрос может быть разрешен на этом основании и поскольку со стороны окружного прокурора нет никаких возражений, я разрешаю его. Суд, конечно, не знает, чего добивается адвокат защиты. Однако, мы считаем, что касается процедуры проведения судебного процесса, конституционные гарантии в отношении обвиняемой должны соблюдаться. Поэтому суд предупреждает присяжных, что они имеют право рассматривать ответ на этот вопрос только с целью определения пристрастности свидетеля. При указанных обстоятельствах свидетель может ответить на вопрос.
– Я не сомневаюсь в том, что после того, как Томас Лунк покинул свой дом, – начал Трэгг, – Франклин Б. Шор встал с кровати, отправился в кладовку и спрятал револьвер в банке с мукой, котенок последовал за ним в кладовку, прыгнул в муку, а мистер Шор оттолкнул его, после чего котенок выбежал в спальню и прыгнул на кровать, на которой только что лежал мистер Шор. Это показывает, насколько для нас важны показания свидетеля Шора и подчеркивает серьезность рассматриваемого дела – попытку спрятать его от полиции.
Мейсон улыбнулся и добавил:
– Это также показывает, что вскоре после ранения Джерри Темплара у Франклина Шора находился револьвер, из которого стреляли в мистера Темплара, и, по всей вероятности, из того же револьвера была выпущена пуля, послужившая причиной смерти Генри Лича, не так ли?
– Я возражаю, ваша честь, – встал со своего места Гамильтон Бергер, – на основании того, что задан спорный вопрос. Перекрестный допрос ведется не должным образом.
– Сложилась необычная ситуация, – заметил судья Ланкершим. – Мы отклонились от традиционного ведения допроса. Это показывает, к чему приводит разрешение полицейскому высказать свое мнение и сделать выводы из имеющихся доказательств. Однако, не выступив с возражениями по предыдущему вопросу, обвинение открыло дверь этому направлению перекрестного допроса. Правда, только с целью показать пристрастность свидетеля. Если этому свидетелю один раз разрешили привести свои выводы, сделанные им на основании имеющихся фактов, адвокат защиты имеет право указать свидетелю на ошибочность его рассуждений. Я думаю, что понимаю, к чему клонит адвокат зашиты, и предполагаю, каким будет его следующий вопрос – вопрос, который серьезно поколеблет версию обвинения. Окружной прокурор слегка приоткрыл дверь, в результате чего у адвоката защиты появилась возможность полностью ее распахнуть. Свидетель, отвечайте на вопрос. Я также разрешу и следующий, который, не сомневаюсь, последует за этим.
– Я не в состоянии утверждать, что это тот револьвер, которым совершались преступления. Это револьвер того же калибра, у него те же характеристики. Из него выпущено три пули, три оставшиеся в барабане имеют те же характеристики, в общем и целом, как и пули, извлеченные из тела Генри Лича, двери в доме Шоров и из тела Джерри Темплара во время операции.
Мейсон посмотрел на Гамильтона Бергера и подмигнул ему, после этого повернулся к присяжным и улыбнулся им.
– А теперь, господин лейтенант, скажите, не справедливо ли будет предположить, что если этим револьвером совершено два известных нам преступления, то Франклин Шор, спрятав его в доме Томаса Лунка, горел желанием как можно скорее скрыться?
– Я возражаю, – закричал Гамильтон Бергер, – на основании того, что вопрос уводит свидетеля в сторону. Вы заставляете его строить догадки. Вы можете выступать с подобными умозаключениями в своей речи перед присяжными в конце представления вашей версии. Подобные вопросы нельзя задавать выступающему свидетелю.
– Это как раз тот вопрос, который, как я предполагал, задаст адвокат защиты, – заметил судья Ланкершим. – Возражение отклоняется. Свидетель, отвечайте, но помните, что ответ допустим только для того, чтобы показать пристрастность.
– Я не знаю, – сказал Трэгг. – Такое, конечно, возможно.
Судья Ланкершим повернулся к присяжным:
– Вы должны понимать, дамы и господа, что я разрешил последние несколько вопросов только для того, чтобы показать отношение этого свидетеля. Другими словами, пристрастность или предубежденность против обвиняемой. Вопросы и ответы не имеют никакой ценности в плане представления доказательств, кроме показа того, о чем я только что говорил. Вы должны рассматривать их лишь с этой целью.
Мейсон откинулся назад на стуле и снова обратился к лейтенанту Трэггу:
– Когда вы обнаружили в муке этот револьвер, лейтенант, вы были несколько возбуждены?
– Не совсем.
– Вы торопились вернуться обратно, чтобы передать его в полицейскую лабораторию?
– Да.
– Вы так торопились, что даже не посмотрели, нет ли в банке с мукой чего-нибудь еще?
На лице Трэгга появилось выражение оцепенения.