Магдалина замерла перед иллюминатором.
За треснутым стеклом – нереальный мир, написанный сапфирной синью. Линия горизонта теряется в дымке, поэтому трудно определить, где утреннее небо, а где – штилевое море. Небо и море – словно близнецы в этот час.
Из коридора доносятся детские голоса: Каин и Адам гоняют по центральному коридору дирижабля контрабандистов. Во время игры их головы свободны от скорбных мыслей. И Магдалина рада, что братья нашли отдушину и смогли отвлечься.
Наверное, для нее это тоже игра.
Спина неестественно пряма, губы искусаны. В вытянутой руке – чугунный утюг. Пальцы онемели, запястью больно, локоть словно сжат тисками. Но рука больше не дрожит; дрожат почему-то колени.
Ничего-ничего, она быстро учится. Скоро и колени перестанут трепетать. Взгляд скачет: револьвер, лежащий на заваленном старом хламом столе, утюг в руке. Револьвер-утюг, утюг-револьвер.
Само собой, револьвер раза в два легче, чем утюг. Но Хасан и Нишант посоветовали тренировать руку чем-то более увесистым и нарабатывать тем самым запас выносливости.
– Мне больно на вас смотреть, – вздохнул Мукеш. Он сидел на диване, сцепив руки на коленях. – Пистолеты и ружья – не ваша забота.
– Вы не устали повторять одни и те же слова? – жмурясь от напряжения, произнесла Магдалина. – Что же, по-вашему, моя забота?
Мукеш вздохнул, покачал бритой головой, но ничего не ответил.
– С какой стати вы вообще беретесь определять, что есть моя забота, а что нет? – прошипела Магдалина; ее запястье налилось расплавленным свинцом, казалось, что еще немного – и кость лопнет, не выдержав нагрузки. – Быть может, я вам нужна вместо лейденской банки, заряженной «особой энергией»? Чтобы питать силой ваши инициативы?
Она опустила руку. Рукоять выскользнула из пальцев, утюг с грохотом упал на палубу. Сейчас же дверь кают-компании распахнулась, в проеме показались вихрастые головы Каина и Адама. Оценив обстановку, братья вернулись к игре.
– Туда, куда я направляюсь, мне понадобятся самые разнообразные умения, – сказала Магдалина, потирая запястье. – Я хочу, чтобы у меня не тряслись руки всякий раз, когда я берусь за оружие, – кивок в сторону револьвера. – Я обещала дяде, что его сыновья будут в безопасности. И я обязана сделать так, чтобы их жизням ничего не угрожало. Увы, но летающая лохань Хасана и Нишанта – последнее место в мире, которое я бы назвала безопасным…
– Магдалина, – мягко произнес Мукеш, – в мире теперь не найти безопасного уголка. Если вы покинете нас сейчас, это будет сродни дезертирству.
– Называйте это как пожелаете… – Магдалина встряхнула рукой.
Мукеш поднялся, взволнованно оправил френч.
– Если всему виной мои чувства, то могу заверить, что больше ни за что на свете не посмею навязывать их вам.
У Магдалины дрогнуло сердце. Раздражение, которое волей-неволей накипело по отношению к соратнику, в один миг улетучилось. Ей стало жалко этого благородного и смелого человека, на которого, казалось бы, можно положиться всегда, при любых обстоятельствах, и который был сейчас рядом. Стоило только сделать к нему шаг, положить руку на плечо, потянуться губами к губам…
Но жалость – не то чувство, на ее почве любовь не созреет.
– Я вернусь, Мукеш! – пообещала Магдалина, отвернувшись к иллюминатору. – Я собираюсь выяснить относительно «особой энергии» все, что только возможно. Вооруженная знаниями, я стану сильнее. Я отправлюсь с кузенами…
– Стойте! – почти выкрикнул Мукеш.
Магдалина изумленно обернулась. Бывший советник печально улыбнулся.
– Не говорите о том, куда направляетесь. Никому – ни контрабандистам, ни даже мне, – сказал он, надеясь, что в запасе еще есть время, чтобы переубедить, уговорить, упросить ее.
Чтобы она передумала, чтобы осталась.
Магдалина убрала с лица выбившийся из прически локон, стиснула зубы и снова подхватила утюг. На сей раз – левой рукой.
И Мукеш осознал, что спорить с Магдалиной бесполезно.
Контрабандисты планировали пополнить запасы провизии и воды в одном из малых воздушных портов на Средиземноморском побережье. На реке поговаривали о русской эскадре вспомогательных кораблей, которая по разрешению фараона пересекла водную границу Нового Царства. В состав эскадры входили плавучие госпитали, инженерные и транспортные корабли. Русские были готовы принимать беженцев и помогать пострадавшим. Мукеш догадывался, что Магдалина собралась на родину. И когда настанет время, он сделает так, что контрабандисты не заметят ее побег. Песок, ветер и морская вода помогут ему в этом.
– А знаете что, – Верон неожиданно хлопнул себя по колену, и Магдалина вздрогнула, вынырнув из омута воспоминаний. – У нас премьера в Мариинском. В следующий четверг. Приходите с парнями! А я обеспечу вас контрамарками.
Прежде чем Магдалина успела поблагодарить, высказался Каин:
– Мы с братом слышали, как вы поете в душевой, – буркнул он. – Мы не любим оперу.
Магдалина пихнула Каина в бок.
– Извините, – послушно изрек Каин.
Вероны вежливо улыбнулись в ответ.
Извозчик остановился, чтобы переброситься словом с кучером ехавшего им навстречу экипажа: старомодной и громоздкой кареты, запряженной в гнедую пару. Магдалина увидела, что стекла на окнах кареты выбиты, а в дверце темнеет дыра – словно мышь прогрызла.
– В конце Большой Никитской стреляют, – сообщил им кучер кареты, нервозно поигрывая поводьями. – Кровавая баня. И кто в кого – не разобрать.
– А по Спиридоновской проедем? – быстро спросил извозчик.
– Риск – дело благородное, – прозвучало в ответ.
И все-таки им не удалось избежать беды.
Лихой люд, соседства с которым стремишься избежать в трактире или в вагоне поезда, взял их экипаж в кольцо, воспользовавшись тем, что извозчик заставил лошадь убавить шаг в темном переулке, где на дороге валялась мебель из разграбленного магазина. В свете месяца, пробившегося сквозь прореху в дымовой завесе, заблестели лезвия ножей и топоров.
Верон ворчливо забормотал по-испански, супруга же повисла на его руке, без слов призывая не лезть на рожон.
– Тпру! – один из разбойников положил руку на шею лошади.
– Приехали! – по борту фаэтона ударили обухом топора. – Вылезай давай!
С другой стороны пьяно загоготали в несколько голосов.
– Кыш в свои подвалы, сучье племя! – зарычал извозчик, выхватывая из-под сиденья короткую, но увесистую дубинку. Верон снова попытался встать, но супруга продолжала надежно удерживать его на месте.
– Ну-ка, мальчики… – Магдалина отодвинулась от кузенов, раскрыла сумочку, вынула револьвер.
Появление оружия в руках молодой женщины вызвало почему-то у разбойников очередной взрыв хохота. Но Магдалине было не до смеха. «Тион» с каждой секундой продвигался на север, удаляясь от нее. И чем больше приходится тратить времени на московских улицах, тем тяжелее будет догнать заветное летающее судно. А упустить его сейчас, когда оно так близко, было бы непростительно. По меньшей мере – непростительно…