Возвращение из небытия было мучительным и кошмарным. Ей мерещилось что-то огромное и клубящееся, из которого она немеющими руками пыталась кого-то вытянуть, крича во все горло: «Отдайте, отдайте!!!»
Привела в чувство прохладная ладонь, опустившаяся ей на лоб. Открыв глаза, Мария встретилась с заботливым и встревоженным взглядом дяди Альфонсо. Уже почему-то не питая ни малейшей надежды, спросила:
– Что с Хоссе?
Вместо ответа дядя опустил скорбно голову, а из глаз его полились несдерживаемые слезы. Весь его вид выражал такую степень отчаяния и такую боль утраты, что Марии и без слов все стало ясно.
– Умер?.. – она сказала это тихо, не то спрашивая, не то констатируя случившееся.
– Да… Его больше нет с нами… – голос сильного, прошедшего многое в своей жизни человека срывался и был еле слышен. Он тоже любил Хоссе, любил, как родного сына, и его мучительные переживания заставили Марию на миг позабыть, что это только ее горе. Неожиданно она сказала:
– Он вернется! Обязательно вернется! – и залилась огромными горькими слезами, прячась за ними от такого огромного и такого безрадостного мира.
Время лечит все. Так говорят, но… Раньше и мнение Марии-Изабель было примерно таким же. Но ее жизнь не становилась со временем лучше или безболезненнее. Поначалу вообще она ни о чем другом не могла думать, буквально все ей напоминало об утрате, и она даже целую неделю не появлялась на работе. За эту неделю она довела себя до такого состояния, в котором человек фактически становится невменяем. Она перестала есть, выходить на улицу, отвечать на телефонные звонки, то есть стала совершенно безразлична к окружающему миру, да и к себе самой. Мысль о собственной смерти стала приходить к ней в голову все чаще и чаще и уже не казалась такой кощунственной и абсурдной. Где-то в глубине души прекрасно осознавая, что разум оставляет ее, Мария почти все время проводила у окна, бездумно пялясь на каждого прохожего, вероятно, подспудно продолжая ждать своего любимого и любящего Хоссе.
Вывел ее из этого шокового и траурного состояния Даниэль, брат ее умершего мужа. Когда после длинного звонка в дверь Мария, подойдя, спросила: «Кто?», а он ответил: «Я», она так вся и задрожала. Ей послышался голос Хоссе, и она так резко и сильно распахнула дверь, что Даниэль даже отшатнулся от неожиданности. Еще мгновение Мария хотела броситься к нему в объятия, но, узнав, сразу поникла, съежилась и прошептав: «А, это ты…», стала закрывать дверь.
Но Даниэль не отличался особой деликатностью, по праву к тому же считая, что подобное отношение к нему неприемлемо, невежливо отстранил ее, чмокнув в пытавшуюся отпрянуть щечку, и нагло вломился в квартиру.
– Ты куда? – с негодованием спросила Мария, но дверь все-таки закрыла и, постояв с минуту в оцепенении, пошла за ним в гостиную.
А он уже расположился в кресле, закурил и шарил глазами по сторонам в поисках пепельницы. Мария ужаснулась: курить у них в доме категорически возбранялось, а если кто из гостей и хотел этого, то выходил на большой балкон с удобными стульями, столом и стоящей на нем пепельницей.
– Ты чего здесь куришь?! – возмущению ее не было предела. – Здесь нельзя!
– У меня такое настроение, что мне как-то все равно!
– Ты хоть соображаешь, что говоришь? – ее глаза стали загораться недобрым блеском.
– Да что там соображать?! Мне хочется курить, и не вижу в этом ничего предосудительного! – не найдя пепельницу, он, не задумываясь, сбил пепел с сигареты в один из горшков с цветами, стоящих на подоконнике.
– Ты что вытворяешь?! – от ярости у нее даже стали дрожать губы. Он с удивлением проследил за взглядом Марии, направленным на то место, куда упал пепел.
– А что? Эти цветы и так надо уже выкинуть, они совершенно завяли. Видно, никто не поливает.
– Как выкинуть?! – она выставила вперед руки с таким видом, как будто собирается кого-то душить, и с трагизмом выкрикнула: – Эти цветы мне подарил Хоссе!!! Не смей к ним прикасаться!!!
– Ты посмотри на нее, как расшумелась! – его голос был полон сарказма и пренебрежения. Но видя, что Мария стала к нему приближаться, не спеша, как бы между прочим, встал с кресла: – Мне как-то наплевать на эти зачахшие растения и на твои запреты курения!
И тут Мария прямо-таки впала в истерику:
– Как ты смеешь?! Каждый человек обязан уважать права другого и всегда выполнять свои обязанности перед обществом! И ты мерзкий тип, если поступаешь подобным образом!
– Дура!!! Да ты на себя посмотри!!! – воскликнул Даниэль.
– Я дура?!?! – она в ярости затопала ногами и потом бросилась на него, пытаясь не то задушить, не то выцарапать глаза. Но Даниэль словно ждал подобного и был к этому готов. Левой рукой он отвел руки Марии в сторону, а правой наотмашь, с порядочной силой нанес звонкую пощечину. Взвизгнув, она попыталась снова броситься на него с растопыренными пальчиками, но тут же получила еще более сильный удар с другой стороны.
Со страхом отпрянув от Даниэля, она почувствовала соленый привкус крови во рту. Она была в ужасе. Ее, ни разу в жизни не битую, ИЗБИЛИ!!!
– А-а-а-а-а! – с бешеной злостью завыла она, вытирая тыльной частью ладони кровь, сочащуюся из разбитой губы. – Все! Тебе это так не сойдет! Ты не имел права поднимать на меня руку! Все! Я иду в полицию, я иду снимать побои, я тебя по судам затаскаю!..
– Ты!? – он закричал на нее с издевкой. – Да кто тебя слушать станет? Я уж не говорю, что тебе кто-то поверит!
– Ах, так?! – Мария схватила со столика свою сумочку. – Не надейся, полиция с тобой разберется!!! – и бросилась к двери, а потом по лестнице вниз.
– Давай, давай! Жалуйся, кому угодно! – кричал Даниэль ей вслед из двери. – И заодно расскажи всем, как ты выполняешь свои обязанности перед обществом: позабыв о сотне людей, которые на тебя работают, многочисленных родных и знакомых, которые тебя не могут даже увидеть, и о дорогих для тебя цветочках, которые ты даже не поливаешь!
Потом, прислушавшись к удаляющемуся стуку каблучков, аккуратно захлопнул входную дверь. С верхнего этажа, по лестнице, тихонько спустилась его жена.
– Господи! Я слышала, как вы орали друг на друга!
– Да уж! – Даниэль тяжело вздохнул и посмотрел на свои руки. – Мне пришлось ее даже побить.
– Бедненький! – хрупкая фигурка жены прижалась к нему с жалостью. – Не расстраивайся так, может, ей это поможет.
– Надеюсь… Но я еще ни разу в жизни не ударил женщину!
– Ну что ж сделаешь, – философски заметила она, увлекая своего мужа за локоть по ступенькам. – Иногда это даже полезно.
– Вот уж не знал! – удивился он с воодушевлением. – Спасибо за просвещение!
– Но всегда помни о последствиях! – нравоучительно заметила она. – Они могут оказаться для тебя очень печальными!
– Да! – согласился Даниэль. – Уже имею проблемы с полицией!