– Нашла, о чем жалеть! – заверил я как можно беззаботнее и спросил, глядя в глубь воды: – Я вижу там, на дне огромные валуны, обросшие водорослями.
– Да их полно вокруг этой скалы, – оживилась Карлота. – Когда я была маленькая, эта скала была раза в два больше. А отец помнит ее вообще громадной. Постепенно штормовые волны разрушат и эту оставшуюся часть.
– Так ты здесь жила с самого детства?
– Да нет! Родилась и выросла в Мадриде, а сюда мы всегда приезжаем на отдых. Мы с отцом чаще и на большее время, а мама реже. Она у меня жутко городская и больше недели, вдали от столицы, не выдерживает. Говорит, что умирает со скуки. А мне здесь всегда нравилось.
– Я тоже вырос на городских улицах, но море люблю страшно, – признался и я. – А в это место вообще трудно не влюбиться. Тем более что пейзаж здесь очень колоритный и действительно неповторимый.
– Да! – согласилась она. – Здесь всем нравится. А вон там, к твоему сведению, – она показала рукой влево, на берег, – видно кемпинг, который мы проезжали.
Действительно, в том месте, которое не было видно со двора усадьбы из-за высоко растущих эвкалиптов, на широких террасах, сходящих почти к самому морю, располагались разноцветные палатки, автоприцепы, деревянные домики и между ними тенты и зонтики самых разных размеров и оттенков.
– Живописное местечко! – обрадовался я. – Именно там мой дружок уже установил палатку и занес в нее гитару и постель с одеялами. Они ведь сказали, чтобы я ничего не брал с собой, здесь, мол, все есть. Так что будем соседями. Жаль только, что не видно будет из палатки твоего дома, а то бы я обязательно раздобыл где-нибудь бинокль.
– И зачем он тебе? – спросила, улыбаясь, Карлота.
– Ну, так… На всякий случай… – замялся я. – Может, тебя бы увидел.
– Достаточно скалы, на которой мы сидим! И то я теперь не позагораю на ней, как прежде.
– Ну что ты! – завозражал я, хоть сам был уверен в обратном. – Можешь спокойно загорать и дальше. Я пошутил насчет бинокля.
– Так я тебе и поверила! – она с подозрением прищурила глаза.
– Ну, сама посуди, – стал я объяснять. – Зачем мне подсматривать издалека, когда я могу любоваться тобой, находясь рядом, и даже могу потрогать, – и протянул к ней руку.
– Даже не пытайся! – она больно ударила меня по пальцам, и я недоуменно потер их другой рукой. – А то сброшу в море!
– А вдруг я утону? Неужели ты потом будешь спокойно спать ночами?
– Естественно! – заверила она. – Ну… разве что ты действительно пишешь хорошие песни.
– Не собираюсь хвастаться на эту тему, а предлагаю тебе сегодня послушать. Тогда у тебя будет свое мнение. Я сейчас встречусь с друзьями, разложу свои вещи и приду после обеда за тобой. Очень тебя прошу показать мне местные достопримечательности. Заодно посидим в каком-нибудь баре, поужинаем, а потом постараюсь продемонстрировать свои музыкальные таланты.
– Да у тебя целая программа! А может, я занята! А может, у меня накопилось много дел по дому…
– Могу помочь! – с готовностью вставил я.
– …И к тому же может приехать мой жених, – продолжала она. Видя мое враз потускневшее выражение лица, добавила: – Как я буду выглядеть в его глазах? Вместо того, чтобы сидеть дома, я буду шататься по барам? Да еще неизвестно с кем!
– Почему неизвестно с кем? Со мной! – я старался сказать это весело и с улыбкой, хотя на душе у меня было неприятно.
Неужели ее жених действительно сюда припрется? Конечно, я бы на его месте вообще ее от себя не отпускал ни на миг. Надо будет поинтересоваться у Фернандо, может, он в курсе, может, она меня просто дразнит. Она ведь такая! Может! Но все-таки, если он приедет, то мне намного труднее станет бороться за Карлоту. А то, что я решил за нее бороться, было несомненно! Мне было за себя немного странно: как это я быстро так мог влюбиться? Нет, пожалуй, не влюбиться, а… А что?! Я смотрел на Карлоту и чувствовал, что тупею и не в силах больше продолжать наш шутливый диалог, в котором можно было и флиртовать, и заигрывать, и высмеивать друг друга. Мне захотелось чего-то большего, и от пришедших мне в голову мыслей меня бросило в жар, а мои плавки в обтяжку стали опасно вздуваться. Я стал лихорадочно соображать, как половчее перевести разговор в другое русло и в то же время не упустить возможности совместно провести вечер:
– Значит, договорились? Я беру тебя в экскурсоводы на весь вечер, а если будут какие-либо претензии, скажешь: я, мол, была с папиным другом детства. А сейчас предлагаю понырять со скалы. Тебе нравится? Тогда показывай, откуда лучше прыгать!
– Насчет вечера, «папин друг», я еще не уверена, – ехидно сказала Карлота, вставая и делая наклоны в стороны для разминки. – Зайди как-нибудь на неделе: обсудим, подумаем. А прыгать лучше всего с этой стороны: глубоко и нет камней, – после этого она сделала два быстрых шага к краю, оттолкнулась в прыжке двумя ногами и, словно дельфин, изящно и почти без всплеска вошла в воду. Восхищенный ее прыжком, я, словно болельщик, стал хлопать в ладоши и громко улюлюкать. Дождавшись, пока она повернется в мою сторону, я тоже прыгнул, продемонстрировав неплохое сальто. Карлоте понравилось, ибо, когда я вынырнул, она тоже захлопала и засвистела. Свист у нее получался на удивление сильным и чистым. Мы еще по несколько раз показывали свое мастерство друг другу в прыжках со скалы, а потом, смеясь и болтая ни о чем, поплыли к берегу.
Там меня ждал мой мобиль, горячий от солнца и от постоянных звонков. Мои друзья, возмущенные моей безответственностью, кричали в трубку, что давно сидят возле палатки голодные и злые и ждут меня с обещанным для них коньяком. Я грозился привезти бутылку молдавского бренди и выпить с ними в честь приезда. Успокоив, что буду у них очень скоро, я бросился догонять ушедшую вперед Карлоту. Настиг ее возле самой калитки:
– У меня появилось новое предложение!
– Да ты еще не реализовал ни одно старое! – упрекнула она.
– А это мы можем реализовать раньше, – успокоил я ее. – Поехали со мной на кемпинг, я тебя познакомлю с друзьями, они отличные парни, вот увидишь!
– Такие, как ты? – с иронией бросила она через плечо. Хвастаться мне уже не хотелось, поэтому я пропустил ее иронию мимо ушей и настойчиво продолжал:
– Это тебе уже решать, заодно и на гитаре сыграю и спою пару своих песен.
Она остановилась возле стола, за которым мы завтракали, и, повернувшись, глянула мне прямо в глаза. От этого я сразу замолк и только теребил в руках рубашку, так и не надетую на пляже.
– Если честно, то у меня действительно очень много дел, и раньше пяти я не освобожусь, – и строго добавила: – Ну, какие могут быть еще вопросы?
– Никаких! – покорно осветил я. – Буду ровно в пять.
– А мне как-то все равно! – сказала она, повернулась и ушла в дом. Но я успел заметить у нее на губах мелькнувшую довольную улыбку.