Я хотела встать, чтобы отправиться на поиски Егора, но перед глазами все поплыло, и мои мышцы вновь начали сводить судороги. Прямо над головой кто-то засвистел. Я вздрогнула, подняла голову и обнаружила, что на потолке никого нет. Стоило опустить голову, как свист раздался опять. Он был таким сильным, что у меня заложило уши.
– Хорош свистеть! – крикнула я в пустоту, не подозревая, что у меня начались галлюцинации.
Как только твари под моей кожей совсем озверели, я схватила лежащий на подносе нож и стала резать свои руки, пытаясь до них добраться. Мне казалось, что вместе с кровью из-под моей кожи исчезнут надоевшие твари, и чем больше крови я из себя выпущу, тем быстрее освобожусь от этого кошмара.
Именно за этим занятием меня и застал Егор. Он отобрал у меня нож:
– Дура, ты что с собой делаешь?! – Егор достал бинт и принялся перебинтовывать мои руки.
– Там кусачие твари ползают… – бормотала я, плохо осознавая действительность.
– Какие твари?!
– Те, что у меня кожей.
– Сама ты тварь! – крикнул Егор. – Это галлюцинации. Понимаешь?
– Если ты не дашь мне дозу, то твари съедят меня заживо.
– Я достал более качественный кокаин. Он не такой вредный для здоровья.
– Дай что угодно, только спаси меня от этого кошмара!
Егор достал кокаин, дал мне хорошую дозу, и я наконец-то почувствовала себя человеком. Голова просветлела, настроение заметно поднялось. Я посмотрела на перебинтованные руки и с дрожью в голосе произнесла:
– Егор, мне страшно. У меня начинаются галлюцинации.
– Не бойся.
– Я очень боюсь. Мне кажется, что если я останусь без наркотиков, то просто сойду с ума.
– Это я виноват: делаю слишком большие паузы между приемом наркотиков. Мне постоянно хочется, чтобы ты вымаливала у меня дозу, ползала передо мной на коленях, унижалась, целовала мои ботинки. Обещаю, больше такого не будет, а то француз испугается и сбежит от тебя. Нельзя, чтобы ты потеряла товарный вид. Я сокращу время между приемами наркотиков, и ты всегда будешь себя хорошо чувствовать. Ведь нас ждут великие дела.
– Пожалуйста, не мучай меня больше. А руки сильно порезаны?
– Пустяки! Можно сказать, что я успел вовремя. До свадьбы заживут, – неудачно попытался пошутить Егор.
– А что я скажу Шарлю?
– Ничего. Пока наденешь легкое платье с длинными рукавами. Завтра мы летим в Ниццу.
– Так быстро?
– А что тянуть? У твоего Шарля столько денег и такая влиятельная семья, что для него нет никаких преград, он сделал все буквально за один день. Знаешь, Натаха, я до седых волос дожил, а такого Шарля в природе не видел! Может, он в единственном экземпляре? Хотя я про таких много слышал. Лох урюпинский. Точнее, лох франко-урюпинский. Больной человек, в любовь верит. Прикинь!
– А ты считаешь, что в любовь верят только больные люди?
– Ну ясно дело, что не здоровые. Здоровые с головой дружат и знают, что любовь только для идиотов. Любовь – это болезнь. Значит, люди, которые в нее верят, реально больные, и у них серьезные психические отклонения.
Я находилась в состоянии «прихода» и ощущала, как по моему телу разливается приятное тепло.
– Егор, а как ты живешь без любви?
– Нормально. Не жалуюсь.
– А мне без любви очень плохо. Если бы в моей жизни была любовь, то, возможно, я смогла выбраться из того дерьма, в которое попала. Возможно, у меня бы появились силы и стимул.
– Натаха, не успокаивай себя, – засмеялся Егор. – У наркоманов нет ни сил, ни стимула. Нам с тобой уже ничего не поможет. Если только могила…
В этот момент раздался телефонный звонок, и Егор тут же снял трубку. Как только он заговорил по-английски, я сразу поняла, что позвонил Шарль, и взяла протянутую мне трубку. Шарль предложил прогуляться по берегу моря, я сослалась на плохое самочувствие и хотела было отказать, но Егор сильно пнул меня ногой прямо в живот, я взвизгнула, сказала Шарлю, что чуть было не упала на ровном месте, и согласилась.
– Не смей меня бить! – крикнула я Егору после того, как положила трубку.
– А ты не смей себя так вести и портить все дело! Нас ждут большие деньги!
Надев легкое платье с длинными рукавами, я наклонилась к Егору и тихо спросила:
– Егор, а ты меня когда-нибудь отпустишь и дашь возможность вернуться к прежней жизни?
– Забудь об этом. Ты никогда не вернешься к прошлому.
– Почему?
– Наркоманы не возвращаются в прошлую жизнь.
– Что я должна сделать для того, чтобы ты и твои сообщники уничтожили запись, на которой я признаюсь в убийстве Игоря? Чтобы ты отпустил меня на все четыре стороны и дал мне право на собственную жизнь?
Лицо Егора моментально стало сосредоточенным и задумчивым.
– Ты действительно этого хочешь?
– Хочу.
Я кивнула и не могла не заметить, что глаза Егора сузились и стали хитрыми.
– Я не сомневаюсь, что ты можешь обойтись без меня, но что ты можешь обойтись без кокаина – нет. Я – это кокаин. Не будет меня – не будет кокаина. Ты не только порежешь себе руки в поисках непонятных тварей. Ты вскроешь себе вены. Ты не сможешь без кокса. И если не будет меня, то уже никто не сможет тебе помочь. НИКТО.
– Ты не ответил на мой вопрос. С наркотиками я разберусь. Не уходи от ответа. Это возможно?
– Это возможно.
– Что я должна для этого сделать?
– Выйти замуж за француза, заключив брачный договор, согласно которому в случае развода он отдает тебе свою виллу в Ницце и долю в родительском бизнесе. Одним словом, ты должна уговорить Шарля составить брачный договор так, чтобы все, что у него есть, он переписал на тебя. Вы разводитесь, ты получаешь свой кусок пирога, переписываешь его на меня, я и мои сообщники уничтожаем видеозапись с твоим признанием в смерти Игоря и расходимся с миром.
Я слушала Егора и понимала, что он говорит нереальные вещи, даже надо мной издевается. Если даже Шарль увлекся моей персоной, то он не такой дурак, чтобы поставить ради этого увлечения на кон все, что у него есть.
– Ты же сам знаешь, что это невозможно.
– Наташка, в жизни нет ничего невозможного. Хочешь получить право на собственную жизнь – дерзай. Все только в твоих руках.
– У Шарля влиятельные родители, они вряд ли разрешат ему жениться.