Ванкуверский аквариум, возглавляемый Фордом, был рекрутирован в качестве научного центра, куда стекались все данные. Были привлечены и другие научные учреждения, компетентные в вопросах моря. Для Форда это было тяжкое бремя. Работу приходилось вести, даже не зная, в чём она заключается. На любые чрезвычайные ситуации есть свои сценарии — начиная от землетрясений и кончая ядерными терактами, — но только не на это. Форд, со своей стороны, пригласил Эневека в качестве консультанта: кому, как не ему, знать, что творится в голове кита. Что у них — не все дома? И если да, то почему?
Но и Эневек ответа не знал. Он затребовал все телеметрические материалы, собранные по тихоокеанскому побережью с начала года. Вот уже сутки он и Алиса Делавэр просматривали видеозаписи, изучали данные о перемещениях, прослушивали записи гидрофонов, но так и не получили вразумительных результатов. Почти ни один из китов, начиная свой путь от Гавайских островов и Калифорнии вверх к Арктике, не имел на себе телеметрического зонда, за исключением двух горбачей, да и у тех самописцы отвалились вскоре после начала пути. На самом деле единственные достоверные сведения давала видеосъёмка той женщины с борта «Голубой акулы». Они многократно просмотрели её с другими шкиперами, поднаторевшими в опознании китов, и идентифицировали двух горбачей, одного серого кита и нескольких косаток.
Делавэр была права: это видео наводило на след.
Злость Эневека к студентке быстро прошла. Он разглядел её развитой аналитический ум. Кроме того, она располагала временем. Её родители жили в дорогом пригороде Ванкувера и с избытком снабжали её деньгами, а сами не показывались на глаза. Эневек считал, что они откупаются от неё, возмещая недостаток родительского внимания, но их дочь это не особенно беспокоило, ведь это давало ей возможность идти своей дорогой, не стесняя себя в средствах. В принципе, лучшего и выдумать было нельзя. Делавэр рассматривала неожиданно свалившуюся на неё работу как практическое продолжение учёбы, а Эневеку нужна была ассистентка — после того, как погибла Сьюзен Стринджер.
Стринджер…
Всякий раз, как он вспоминал о ней, его охватывало чувство вины. Неужто нельзя было её спасти? Убедить косатку отпустить свою жертву… Какие аргументы дошли бы до её разума, который функционирует иначе, чем человеческий?
Он снова говорил себе, что косатка — всего лишь животное. И для него добыча есть добыча.
С другой стороны, разве люди — добыча для косаток? Да пожирали ли косатки вообще оказавшихся за бортом пассажиров? Или просто умерщвляли их?
Убивали… Но можно ли приписывать косатке осознанное убийство?
Эневек топтался по кругу. Глаза его слезились от многочасовых просмотров. Он был уже не в силах сосредоточиться. Устало выключил монитор, глянул на часы и отправился к Делавэр. Она корпела над телеметрическими данными.
— По куску бы мяса, а? — вяло спросил он.
Она подняла голову и подмигнула. Синие очки она заменила на контактные линзы, которые, впрочем, тоже были подозрительно синими. Если не обращать внимания на её заячьи зубы, то она была очень даже ничего.
— С радостью. И где?
— Есть тут за углом одна изысканная забегаловка.
— Да ну, забегаловка! Нет уж, я тебя приглашаю.
— Вот уж не надо.
— В «Кардеро».
— О боже.
— Там хорошо!
— Да я знаю, что там хорошо. Но, во-первых, я плачу за себя сам, а во-вторых, «Кардеро» мне кажется… ну, как бы это сказать…
Это было модное место с отличной кухней и чудесным видом на гавань и яхты. Напитки в баре лились рекой в глотки хорошо одетых молодых людей. Эневек в своих потрёпанных джинсах и выцветшем свитере чувствовал бы себя там не в своей тарелке. Делавэр же сам Бог велел сидеть в «Кардеро».
А впрочем, «Кардеро» так «Кардеро».
Они поехали на его старом «форде» к гавани, и им повезло: нашёлся свободный столик в углу — как раз на вкус Эневека. Они заказали фирменное блюдо — лосося, зажаренного на кедровых углях, с соей, коричневым сахаром и лимоном.
— Ну, и как успехи? — спросил Эневек, когда официант удалился.
Делавэр пожала плечами:
— Для меня картина ничуть не прояснилась.
— А я к чему-то, кажется, пришёл. Видео этой женщины меня навело.
— Моё видео.
— Ну, ещё бы, — насмешливо сказал он. — Мы всем обязаны тебе.
— Мне вы обязаны, по крайней мере, идеей. И что же ты вынес оттуда?
— В нападении участвовали исключительно косатки-бродяги. Ни одного резидента. И в проливе Джонстоуна, где они живут, нападений не было.
— Итак, опасность исходит от мигрирующих животных.
— И, возможно, от прибрежных косаток. Опознанные горбачи и серый кит — тоже из мигрантов. Все трое провели зиму в Байя-Калифорнии, это даже задокументировано.
Делавэр взглянула на него в замешательстве.
— То, что серые киты и горбачи мигрируют, не новость.
— Мигрируют, но не все. Когда мы в тот день вторично выходили в море — с Грейвольфом и Шумейкером — произошло нечто странное. Я чуть про это не забыл. Нам надо было снять людей с «Леди Уэксхем». «Леди» тонула, а на нас напала группа серых китов. Я уверен, что у нас не было никаких шансов даже самим уйти оттуда живыми, не говоря уже о спасении других. Но тут откуда ни возьмись появляются два серых кита — выныривают и лежат в воде. И остальные отступили.
— И это были резиденты?
— Примерно дюжина серых китов круглый год живёт у западного побережья. Они слишком стары для дальних переходов. Когда с юга приходит стадо, оно принимает этих стариков — с ритуалом приветствия и всё такое. Одного из этих резидентов я узнал, и у него не было в отношении нас враждебных намерений. Наоборот. Я думаю, мы обязаны этим двум китам жизнью.
— У меня нет слов! Они вас прикрыли!
— Господи, Лисия! Что я слышу? Такое очеловечивание — и из твоих уст?
— После того, что случилось за последние три дня, я верю уже всему.
— «Прикрыли» — это всё-таки слишком. Хотя да, я думаю, что это они удержали остальных на отдалении. Им не нравились нападавшие. С некоторой осторожностью можно заключить, что заражены только мигранты. Резиденты вели себя мирно. Казалось, они понимали, что остальные не в своём уме.
Делавэр с задумчивым видом почесала нос.
— Это подходит. Я хочу сказать, много животных исчезло на пути из Калифорнии в открытом море.
— То, что их изменило, следует искать именно там. В глубоком синем море. Далеко-далеко от суши.
— Но что именно?
— Это мы узнаем, — сказал Джон Форд, внезапно появившись перед ними. Он придвинул стул и сел рядом. — И ещё до того, как эти типы из правительства доведут меня до безумия своими звонками.