А толстячок все кивал и записывал что-то в своем блокноте.
Андрей наконец осекся, голос его прервался, и он почувствовал, что плачет. Шарль де Виль поднялся, обошел громоздкий офисный стол и сел рядом с ним. Он положил ему на плечо пухлую розовую руку и тихо так, задушевно спросил:
— И почему же у тебя всего этого нет до сих пор? Что тебе мешает? И… почему ты в такой заднице, сынок?
Андрей отпрянул и подозрительно, исподлобья посмотрел на него. Издевается он, что ли? Но толстячок смотрел так сочувственно и ласково, что Андрей даже не обиделся. Он вдруг закрыл лицо руками и забормотал невпопад, размазывая слезы по лицу:
— Откуда? У других… Мамы, папы, мохнатые лапы везде… и все схвачено… А я? Что я могу? Отца нет, мать все ноет только… Деньги нужны, без блата никуда не сунешься… За копейки уродоваться надоело!
Слова вырывались из горла вместе с рыданиями, и чем дольше он говорил, тем больше сам себе верил. Появилось ощущение жизни, безжалостно загубленной злыми, несправедливыми людьми и неудачными обстоятельствами. И так стало жалко себя!
А Шарль де Виль сидел рядом, кивал и даже как будто слегка поглаживал его по плечу.
— Если я правильно понял, ты стал жертвой ряда обстоятельств, от тебя не зависящих. С самого начала тебе не очень-то повезло. К сожалению, мы живем в несправедливом мире. Очень несправедливом.
Андрей преисполнился огромной благодарности к этому маленькому странному человечку. Ведь он — первый, кто понял его по-настоящему! Первый, кто не читает нотаций с умным видом, не изрекает прописных истин и не учит, как жить.
Просто — понимает.
Он с готовностью закивал — все так, мол. А Шарль де Виль потер свои маленькие ручки и спросил:
— А если бы судьба была к тебе более благосклонна? Если бы не приходилось думать о куске хлеба каждый день — что бы ты делал тогда? Чем бы ты хотел заниматься по-настоящему?
Андрей не понял.
— Как чем? Ну, гулял бы, с друзьями бухал, развлекался, по клубам ходил…
— И это все? — Шарль де Виль лукаво прищурился. — Не надоест?
А ведь и правда! Так и спиться недолго. Андрей задумался надолго. Почему-то в голове упорно крутился дурацкий стишок Маяковского: «У меня растут года, будет мне семнадцать. Кем работать мне тогда, чем заниматься?»
Вот в самом деле — чем?
— Ну, бизнес, наверное, какой-нибудь открыл… — неуверенно протянул он.
Шарль де Виль оживился, даже вперед подался.
— Бизнес? В самом деле? Очень интересно. Так какой же именно?
— Магазин там, например, или автосервис… может, кафе или ресторан.
Андрей говорил тихо и робко, будто сам себе не верил. О бизнесе он имел крайне смутное представление. И Шарль де Виль, конечно, это заметил. Он остро глянул ему в глаза и спросил:
— А ты уверен?
Андрей покачал головой и честно ответил:
— Нет.
— Так что же, — толстячок как будто начал сердиться, — есть же хоть что-нибудь в этом мире, что интересно тебе?
— Ну, я это, — Андрей шмыгнул носом и утерся рукавом, — рок-музыку люблю. Круто.
— Рок-музыку, говоришь? — Де Виль задумчиво побарабанил пальцами но столу. — А что, мысль интересная!
Он снова расцвел лучезарной улыбкой, будто наконец нашел решение сложной задачи, и закончил уже совсем весело:
— Значит, рок-музыку!
Он вытянул вперед маленькую пухлую ладошку.
— Вот так примерно, да?
На белой стене перед ним неизвестно откуда появилась огромная плазменная панель. Андрей как-то видел подобное чудо в магазине «Техносила», долго ходил кругами, пока охранник не стал подозрительно на него коситься, и прикидывал в уме — кто же может себе такое позволить? Бабок стоит немерено!
На экране бесновалась толпа молодых людей. Шел рок-концерт на Васильевском спуске. Парни и девчонки отрывались по полной программе — раскачивались в такт музыке, подпевали, некоторые умудрялись танцевать в такой тесноте, другие сажали девушек себе на плечи.
Музыка кончилась. На сцену выскочил ведущий — вертлявый парень в оранжевой майке с надписью «Вау!» на груди и ярко-зеленых штанах. Он схватил микрофон, будто собирался проглотить его, и пронзительно завопил:
«Итак, наступил долгожданный момент! Сегодня с нами… — он выдержал эффектную паузу, — певец Андреян Орловский и группа „Ночной кошмар“! Встречайте!»
Толпа радостно взвыла. Вальяжной, чуть развалистой походкой на сцену вышел высокий широкоплечий парень в черных джинсах и кожаной рубашке с завязками у горла. Сзади другие музыканты возились с аппаратурой и инструментами, но их никто не замечал. Все взгляды были устремлены на него. А ведь и правда хорош! Слегка вьющиеся золотисто-каштановые волосы небрежно падают на лоб. Большие синие глаза смотрят насмешливо, с легким прищуром. Движения чуть ленивые, но в теле чувствуется немалая физическая сила и ловкость. Но главное — в лице, глазах, повороте головы Андрей увидел что-то очень знакомое.
Парень вскинул вверх сжатый кулак правой руки.
«Привет вам, люди!»
Толпа взвыла снова. Он подождал немного и весело спросил:
«Так мы орать будем или песни петь?»
И, обернувшись к своим, тихо сказал:
«Пацаны, гитару дайте».
Да, классный чувак! Андрей смотрел на него во все глаза. Наконец, он на мгновение оторвался от экрана и спросил:
— А кто это?
Шарль де Виль наблюдал за ним с легкой снисходительной усмешкой.
— Не узнаешь? Это же ты!
Потрясенный, Андрей снова уставился в экран. А ведь и правда!
Звук пропал, изображение стало тусклым, оно расплывалось постепенно и наконец исчезло окончательно. Экран погас. Потом он куда-то делся, и перед глазами снова осталась только белая стена и ничего больше.
— Ну что, понравилось? — заботливо осведомился Шарль де Виль.
— Да, еще как!
И он еще спрашивает! Разве такое может не понравиться? Андрей был готов на что угодно, лишь бы снова увидеть себя таким — уверенным, мужественным, окруженным безграничным обожанием зрителей.
— Хорошо. Тогда мы можем поговорить о деталях нашего будущего сотрудничества. — Толстячок заговорил официально, даже на «вы» снова перешел. — Мы предоставляем вам уникальный шанс прожить другую жизнь. Например, такую, как вы только что могли наблюдать.
— Когда? — У Андрея пересохло в горле. О таком он и мечтать не мог.
— Сразу после того, как мы подпишем контракт, — спокойно отозвался Шарль де Виль. — Порядок есть порядок. Сами понимаете.
Перед Андреем на столе появился лист бумаги. Он успел еще заметить, что бумага какая-то необычная — толстая, желтоватая, с маленькими розовыми прожилками. Наверное, от волнения буквы плыли перед глазами, и Андрей никак не мог прочитать этот странный документ.