— Решено, я беру его, — заявила она и вернулась в примерочную.

Продавщицы перенесли все внимание на Марко, но он отказался что-либо выбирать.

— Спасибо, я подожду свою невестку.

Клаудия вышла из примерочной и протянула платье продавщице, чтобы та его упаковала.

— А твой заказ, Марко?

— Пожалуй, в другой раз.

— Сердце красавцев склонно к измене, — пропела она и снова принялась подшучивать над ним.

— Ты права. А что, Лука уже в такой форме, что сможет встречать Новый год?

— Он говорит, что да, но я не уверена. Ты тоже приглашен, конечно, если у тебя нет других планов.

— Я подумаю, — ответил Марко.

Ему что-то почудилось в голосе Клаудии, в нем звучало осторожное приглашение. Она словно просила его помочь ей пережить этот сложный период жизни. Но Марко подумал, что он не имеет никакого права вторгаться в личную жизнь брата и его жены. Лука никогда не посвятил бы его в свои проблемы.

— Ты на машине? — спросила Клаудия, прервав его мыслительные упражнения.

— Нет, сегодня пешком.

— Жаль, тогда проводи меня до такси.

Клаудия надела пальто и забрала пакет с платьем, расплатившись кредитной картой. Потом взяла Марко под руку — его обрадовал этот интимный жест, — и они вышли из магазина.

— Мне правда было бы приятно, если бы ты пришел. И Луке тоже.

— Мы празднуем с коллегами, — соврал Марко, — но если что-то изменится, я приду к вам.

Заметив такси у портика, они подошли к машине. Марко открыл дверцу. Клаудия обняла его, поцеловала в щеку и, прижавшись к нему нежнее, чем обычно, прошептала:

— Я ведь еще не сказала тебе спасибо за мое спасение в больнице.

— Не за что.

— Дай знать, если сможешь прийти на праздник.

Марко сумел не поддаться телесному притяжению, вызванному близостью Клаудии, и снова уклонился от прямого ответа:

— Я постараюсь.

Он посадил ее в такси и захлопнул дверцу. Какое-то время Марко еще стоял, прислонившись к колонне портика, и смотрел, как машина исчезает из поля зрения.

Глава девятая

Уж если в городе было место, куда Марко ни за что бы не отправился в одиночку на поиски приключений, так это сюда. Заброшенная фабрика начиналась сразу за античными руинами, ее отделяли от них только железнодорожные пути. Пустынную территорию окружала сплошная кирпичная стена в три метра высотой, которая надежно скрывала от глаз любопытных все происходящее за ней. Эта «свободная территория», расположенная всего в нескольких метрах от цивилизации, обычных горожан и потоков машин, в это утро была особенно безлюдной. Проржавевшие железные ворота, на двух цементных опорах, вели в особый мир.

Марко почувствовал себя беспомощным и беззащитным. Он согласился на встречу с Заркафом, подталкиваемый любопытством и жаждой риска. Сейчас это решение уже виделось ему не самым удачным. Заркаф неожиданно позвонил ему накануне вечером. Марко не понял, какова конкретная цель свидания и почему торговец выбрал именно это место и время. Однако речь должна была идти о смерти Лукмана, и соблазн оказался слишком велик. Репортер принял предложение. Более того, он не сказал об этом никому, даже Мормино: не хотел мешать ему встречать Рождество.

Все чувства Марко обострились. Невидимые соглядатаи наблюдали за ним, скрываясь в темных бараках, за полуразрушенными стенами и обломками ограждений. Внезапно он с ужасом осознал, что может запросто сыграть роль барашка, которому перерезают горло в праздничный день. Возможно, сам Заркаф убил племянника и теперь решил избавиться от назойливого журналиста, задающего слишком много вопросов. Чем больше он думал о торговце, тем сильнее становилось ощущение исходившей от того властной силы и тем слабее делались воспоминания о его напускной любезности. Да, такой человек вполне способен на убийство.

Желание что-нибудь разузнать пересилило липкий страх, который внушало журналисту это место. Чтобы разгадать тайну загадочного убийства, он отправился бы куда угодно.

Прямо перед ним находился первый склад, строение столь примитивное, что казалось, его спроектировал ребенок. Его фасад имел форму полукруга, огромная арка служила входом. Оно напоминало муравейник из цемента, стекла и металла, где обитали и справляли свои нужды люди-муравьи, ускоряя процесс разложения останков.

Место это источало отвратительное зловоние; запах технических масел, пропитавший бетонные стены, смешался с вонью отхожих мест, смрадом жженой резины и испарениями. С раскрошившихся бетонных крыш свисали частицы металла и волокна асбеста. Заброшенную фабрику обволакивало дыхание смерти — умирающих людей и машин.

Марко бросил взгляд внутрь первого склада, просторного сумрачного помещения, по которому были разбросаны куски дерева и проржавевшие металлические контейнеры. Справа отсюда, метрах в пятидесяти друг от друга, выстроились в ряд три идентичные конструкции. Журналист направился было к ним, но по дороге между первым и вторым складами наткнулся на четыре барака, сооруженных из картона и дерева.

На заброшенной фабрике жили люди. Марко знал об этом из статей коллег, но, воочию убедившись в этом, вновь почувствовал неприятный холодок. Скорее всего, у Заркафа есть план этого места. И зачем только он полез сюда на свой страх и риск? Репортер подошел ко входу на второй склад и осторожно прильнул к окну, пытаясь разглядеть, что там внутри.

На полу между металлическими ящиками были разложены прямоугольные куски картона, примерно в двух метрах друг от друга. Они выглядели как обломки затонувшего корабля в грязном море цемента. Вглядевшись попристальнее, Марко понял, что эти картонки служили кроватями. Слева от себя, за стеклом, частично обклеенном газетами, он разглядел человека, лежащего ничком на одной из таких «кроватей».

Любопытство вновь превозмогло страх. Журналист толкнул дверь из стекла и железа и, войдя внутрь, направился к сотрясаемому ознобом человеку.

Когда Марко приблизился к больному, тот поднял голову и повернул к журналисту лицо с невидящими глазами. Оно было черным и гладким, несмотря на ввалившиеся черты и выражение безграничного страдания, видно было, что парню не больше двадцати. Сочащаяся по лицу кровь и слепота превращали это лицо в маску смерти.

У самой его головы на полу стояла стеклянная ваза, которая словно золотой сосуд сверкала на фоне окружающей разрухи. Даже в полутьме было видно, что она заполнена какими-то большими кусками, погруженными в прозрачную жидкость. Марко показалось, что это куски змеи.

От одной из перегородок отделилось нечто бесформенное и колышущееся, издающее мерзкий запах пота и аммиака, и тут же трансформировалось в группу черных, принявших угрожающие позы. Они подошли к умирающему, который оказался между ними и Марко, стараясь не слишком приближаться к вазе. Разглядев чужака, оборванцы, введенные в заблуждение его внешностью, спросили: