- Тома, а хочешь я сам схожу? - еще раз предложил мне он.
- Нет. Я хотела, чтобы ты дал мне свое ружье.
- Зачем?
- На всякий случай. Не нравится мне, что Валентины так долго нет. Да не смотри ты на меня так. Не буду я никого убивать! Твое ружье мне всего лишь для страховки нужно.
- Ну если только для страховки.
Дед протянул мне ружье и заботливо меня перекрестил. Я бросила взгляд в комнату, где лежал Жан, и, скрывая слезы, произнесла:
- Дед, слушай меня внимательно. Если я не вернусь...
- Как это? - на полуслове перебил меня дед.
- Я же попросила слушать меня внимательно. Если я не вернусь, то ты должен мне поклясться, что ты француза в Париж отправишь. Слышишь, в Париж?!
- В сам Париж?!
- Да, в сам Париж! Не в подвал, а в Париж! Понял?!
- Да не кричи ты так. Все я понял.
- Ты случайно ничего не перепутаешь?
- Да не перепутаю я. Не перепутаю.
Если через полчаса меня не будет, то ты на всякий случай любым способом вывези Жана из своего дома. Ты же сказал, что у тебя повозка есть.
- Есть.
- Вот и замечательно. Положишь Жана в повозку, накроешь его сеном и отвезешь Матрене. Здесь ему находиться опасно. А от Матрены позвонишь по этому телефону.
Я достала визитку Марата и протянула ее деду.
- Что это?
- Визитка.
- Адресная карточка?
- Что-то типа того. Тут основные координаты человека прописаны.
- Я видел где-то такую, только не могу вспомнить.
- Точно такую ты не мог видеть. Они все разные.
- Точно. Там и цвет другой был.
- Это директор охранного агентства. Его зовут Марат. Скажи, что у меня к нему единственная, последняя просьба. Отправить Жана в Париж.
- Что значит последняя? Ты что, умирать собралась?
- Не спрашивай меня ни о чем, а лучше внимательно слушай.
- Да я и так тебя внимательно слушаю.
- Так вот, позвонишь Марату и скажешь ему о том, что он должен отправить Жана во Францию.
- Это я уже понял.
Пусть сначала отвезет его в отель. Поможет собрать ему вещи, приведет его в порядок и отвезет в аэропорт на любой московский рейс. Ты все понял? Ты меня не подведешь?
- Нет, - замотал головой дед. - А ты вернешься?
- Вернусь, - немного неуверенно произнесла я.
- Так, может, ты прямо сейчас сама этому директору охранного агентства позвонишь и все расскажешь?
- Я ему сама звонить не хочу. Я с его женой повздорила, а он оказался обычным бабником.
- Да мы все бабники. И этот Марат тоже женат?
- Женат, - неохотно ответила я.
- Что ж у тебя все мужики-то женатые? Прямо напасть какая-то.
- Не знаю. Холостые почему-то не попадаются.
- Я холостой, - сразу воспрянул дед. - Ты не смотри, что я такой старый. Это я с виду старый, в постели любую загоняю пуще молодого жеребца.
Я рассмеялась и повесила ружье на плечо.
- Дед, а ты юморист.
- Да я серьезно тебе говорю. Будет желание, приезжай, попробуй. Вдруг понравлюсь.
- Шел бы ты... к своей Матрене!
- Матрену я свою и в самом деле люблю, но сердце мое большое. Там места всем хватит.
- А я думала, ты однолюб.
- Это зависит от ситуации. Когда надо, я однолюб, а когда не надо, то я многолюб. Вот так.
- Ладно, дед, шутки в сторону. Я пошла. Ты все понял?
- Понял. Только я думаю, что у Вальки что-то с машиной случилось. Не может она ее завести, и все тут.
- Я тоже на это надеюсь.
Дойдя до дачи Валентины, я не заметила ничего подозрительного. Ни одной живой души. У приоткрытых ворот все так же стояла машина, но самой Валентины нигде не было видно.
- Валя! - громко позвала я ее и посмотрела на открытую дверь дома. - Валентина, ты здесь?!
Мне никто не ответил, я приготовила ружье и осторожно стала подниматься по ступенькам в дом.
- Валя, черт бы тебя побрал! Ты где?! Ты едешь, или я сейчас без тебя уеду?!
Зайдя в дом, с которым были связаны не самые лучшие воспоминания, я сразу бросила взгляд в открытую комнату, но то, что я там увидела, заставило меня закричать так громко и жутко, что я и сама не знаю, как не оглохла от собственного крика.
Никогда в жизни я не видела ничего подобного и не испытывала такого чудовищного страха, который испытала сейчас. Валентина криво сидела в стареньком кресле. Ее язык был вытащен наружу и прикушен между зубов. А в глазах застыл ужас. В груди, именно там, где находится сердце, торчала заточка. Рядом с креслом валялся мобильный телефон, а на столе, в пепельнице, лежала выкуренная сигарета.
- Боже мой, Валя.. Валя... Кто ж тебя так?
По-прежнему держа ружье наготове, я подняла валявшийся на полу телефон и машинально сунула его в карман своего сарафана. Заскулив, как раненая собачонка, я со всех ног бросилась из этого дома в сторону дедовой дачи. Я не видела, куда я бежала. Все слилось - лес, кустарники, дорога, пробегающая мимо меня бездомная собака... Все предметы затянулись какой-то дымкой, и я не могла отличить один от другого. Смех Валентины, ее слезы, ее шутки и чересчур интимные откровения. Вот мы сидим с ней в кафе... Вот она разговаривает по мобильному телефону... Вот торгуется по поводу драгоценностей... Вот понимает, что Влад ее использует, и смотрит на меня глазами, полными слез... А вот она раскаивается, что принесла столько зла в мою жизнь... Картинки сменялись одна за другой.
Споткнувшись на дедовом огороде о тяжелый бак с водой, я грохнулась прямо на грядки и взывала от сильной боли. Я так сильно ударилась, что даже не могла встать. Нога жутко болела, и эта боль становилась все нестерпимее и нестерпимее. Не придумав ничего лучшего, я поползла прямо по грядкам, волоча за собой тяжелое ружье.