Она выдвинула ящик с наличными и вытряхнула их на стол.
– Боже мой, – прошептала Роза, – да тут немало.
Так оно и было. Потертые бумажки, голубые, коричневые, розовые и фиолетовые, рассыпались по столу. Английские и ирландские банкноты соседствовали с шотландскими. С минуту мы просто смотрели на них. Выпить друг другу мы не предлагали. Мы сели и в тишине стали считать деньги, раскладывая их по стопкам – по пятьдесят пятерками, по сто червонцами, по пятьсот – двадцатками, и по тысяче – полтинниками. Пальцы у нас почернели.
Через некоторое время Роза спросила:
– Ты что собираешься делать со своей долей?
– Не знаю. Сидеть тихо, наверное.
– Я тоже.
Мы переглянулись и улыбнулись друг другу, как заговорщики, но при этом каждый прекрасно понимал, что другой врет. У нее в голове наверняка вертелись картинки из глянцевых журналов. Наряды и отпуска, прелестные штучки, душистые, солнечные деньки.
– Ты же не станешь алкоголичкой, правда? Она рассмеялась.
– Думаю, если и стану, то теперь смогу позволить себе «Приори».
Мы умолкли и продолжили. Я знал, что сделаю со своей долей. Уеду. С меня хватит сорока трех лет серого неба и унылых дней. Один риск порождает другой. Я поеду к голубому небу и позову с собой Дерека. Мы с Розой почти закончили, когда в дверь громко постучали.
– Черт! – Я уронил стопку банкнот. Роза посмотрела на часы.
– Джим, наверное.
– Джим? Роза, Джим – полицейский. Он что, будет смотреть, как мы тут воруем и жульничаем?
– Знаю, но он вызвался забрать меня после распродажи, я растерялась и не сообразила, как от него отделаться. Да к тому же он что-то рано. Я думала, мы успеем закончить до его прихода.
– Ну тогда отошли его. – Мы говорили шепотом. – Скажи, что я провожу тебя до Гилмартина, когда закроемся.
– Ему это покажется странным. Особенно, что я не могу просто впустить его сюда.
– Придумай отговорку.
– Какую?
– Не знаю, скажи, что у тебя месячные начались.
Она посмотрела на меня. Я пожал плечами. Тут зазвонил мой мобильный, и в дверь снова постучали. Роза буркнула:
– Черт возьми! – и поспешила из офиса в темный зал.
На дисплее телефона высветился незнакомый номер. Я аккуратно накрыл деньги пиджаком и, вместо того чтобы отключить мобильный, ответил на звонок.
– Рильке? – Голос Дерека в очередной раз заставил мой живот вздрогнуть. – Можно поговорить с тобой?
– Конечно. – Даже если бы я сейчас свисал со скалы, уцепившись ногтями за край, я все равно сумел бы дотянуться до телефона, чтобы поговорить с ним. – Только недолго. Я все еще на работе. Все нормально? Полиция не приезжала?
– Нет пока. Анна-Мария звонила. Сказала, что пыталась найти тебя весь день.
Я слышал, как Роза шагает к двери.
– Ну да, сегодня ведь день торгов. Мы отключаем все телефоны, пока идет аукцион. А что ей было нужно?
– Она попросила передать тебе кое-что. Сказала, что к ней скоро придет тот, с кем ты бы не отказался встретиться.
– Кто?
– Она не сказала.
Меня охватило страшное предчувствие.
– Повтори то, что она сказала, слово в слово.
– Она очень просто сказала: передай Рильке, что тот человек, о котором мы с ним говорили, придет сюда в половине пятого. Есть шанс с ним встретиться.
Мысль, преследовавшая меня во время торгов, вернулась. Мысль о времени. Анна-Мария упоминала, что Маккиндлесс приходил к ней во время матча «Старой Фирмы». А Рэб сказал, что первая игра сезона была две недели назад – как раз через неделю после смерти Маккиндлесса.
– Он не умер. Боже правый, – прошептал я и вспомнил, как Анна-Мария призналась, что чуть было не позволила ему порезать себя, вспомнил ее слова о жажде мести и проклял нашу с ней глупость. Часы показывали четверть пятого. Было слышно, как Роза сдвинула засов и возилась с ключами, осыпая ругательствами грохочущую дверь и непослушные замки.
– Да подожди ты! – Андерсону не терпелось.
– Рильке, ты слушаешь? – спросил Дерек.
– Позвони Крису и езжай к Анне-Марии как можно быстрее. Я вызову полицию и приеду к вам. – Кровь уже стучала в моих – ушах, отсчитывая секунды, а сердце походило на часы, бьющие полночь.
Дереку передалась моя паника:
– А что случилось?
В коридоре раздался звук, напоминающий сдавленное хныканье. Я шепнул:
– Подожди, – уронил телефон на стул и поднял глаза. То, что произошло потом, отпечаталось в моей памяти, как фотография. Роза вошла первой. На фоне смертельно бледного лица красные губы казались ненатурально яркими. Я поглупел от удивления. Первой мыслью было: «Отчего у нее такая странная походка?» Уверенный шаг Розы исчез, она еле-еле ковыляла. За ней в комнату вошли двое мужчин. Мужчины без лиц. Один поддерживал ее сзади. Прижимая ее согнутую руку к спине. Их лица были скрыты черными чулками. Мои мускулы напряглись, я был готов броситься на них, но меня остановили пистолеты. Я поднял руки и вышел из-за стола:
– Берите все, что хотите, только отпустите ее.
– Деньги. – После нашего шепота голос вымогателя прозвучал громко и отчетливо.
– Они ваши. Отпустите ее, тогда получите.
С его губ слетели капли слюны:
– Эй, мы тут, на хрен, не шутить пришли, давай деньги, урод.
Он приставил пистолет к виску Розы, а другой рукой сжал ее шею и приподнял над полом так, что ее глаза закатились, а ноги задергались, как у повешенной.
– Хорошо, хорошо, все, что хотите, только не трогайте ее.
Второй мужчина обыскал меня и вынул из кармана связку ключей.
– Не волнуйся, парень.
Он швырнул мне сумку, и я стал собирать в нее деньги. Розу поставили на пол. Я посмотрел на нее:
– Ты в порядке?
Она кивнула, стараясь унять дрожь. Вымогатель за ее спиной приставил дуло к ее шее.
– Спокойно, если будешь делать то, что тебе велят, с твоей женщиной ничего не случится. Нам нужны только деньги.
Его сообщник недрогнувшей рукой нацелил на меня пистолет. Запихивая деньги в сумку, я думал о том, где сейчас Дерек – на пути к Анне-Марии или еще ждет на линии и слышит все, что здесь происходит.
– Вы и так заберете деньги, нет смысла запугивать ее. – Я повысил голос, чтобы стало слышно в трубке.
– Да, но так веселее, – засмеялся мужчина, наклонился к Розе и провел дулом по ее бровям. – Не волнуйся, куколка, тебе ничего не грозит, если, конечно, твой старик не сделает какую-нибудь глупость.