Кто-то бежал за мной по следам, дышал мне в затылок, но я не был уверен, кто это – Лесли или полицейский. Стайка детей проводила меня сочувствующим взглядом, после того, как я с трудом обскакал и обежал их игрушки: полуодетых кукол, коляску и трехколесный велосипед. Три пожилые дамы на ступенях итальянской часовни осуждающе покачали головами и зашептались. Пожилой китаец прижался спиной к плакату с рекламой болливудского видео, приклеенному к витрине его магазина.
Он апатично наблюдал за мной, покуривая самокрутку. Очередь у кинотеатра уставилась на меня так, словно кино уже началось. Я почти добрался до места. Повернул за угол и остановился перевести дыхание. На дороге стояли две полицейские машины. На мгновение темная улица окрасилась малиновым цветом, словно я посмотрел сквозь тонированные стекла. Замелькали огни: кровь, нет крови, кровь, нет крови…
У меня за спиной хлопнула дверь. С лестницы донеслись обрывки шепота… Крик., кричали… слышишь?… Крик… страшновато стало, да… убийство… кто-то сказал: убийство… крик… помереть можно со страху… до костей проняло… полицейские… кучка ублюдков… я слышал сирены…
Слышал сирены, он сказал, я пойду и помогу, девушке нужна помощь, а я говорю, нет, не пойдешь, ты остаешься здесь… Приятель… сексуальный маньяк… один из семейки… насилие, это точно… никогда не слышал такого крика… со времен войны… с тех пор как Папуля уехал… только в субботу вечером… испугал кошку… из-за нее молоко прокисло… перевернула суп… у меня со страху живот свело… Я бежал по длинной спирали лестницы, уже осознавая, что гонка проиграна, но не в силах остановиться… посмотрите на него… худосочный вонючка… спешит… ужасно спешит… муж ее… слишком старый для мужа… любовник… слишком страшный… врач… слишком грязный… полицейский… вряд ли… недостаточно шустрый. Я хорошо представлял себя со стороны – ничтожный жук, ползущий по изгибам ракушки… заколол… изнасиловал… прирезал… приставал… убил… господи спаси… господи помоги… Боже помоги ей… Помоги ей и спаси ее…
Собаки в соседских квартирах лаяли и бросались на двери, когда я пробегал мимо. Я словно вышел из собственного тела. Кукла, насильно брошенная в чужую галлюцинацию. Дверь в квартиру Анны-Марии была приоткрыта. Я распахнул ее и вошел.
Мертвое тело казалось маленьким. Голова откинута назад, бледное лицо обращено к небу, губы застыли в жуткой гримасе, в последнем предсмертном стоне. Красное море поблескивало на ковре, перетекая в липкую алую реку, которая заканчивалась размазанными коричневыми пятнами, там, где он отчаянно пытался добраться до выхода. Кровавые руки прижаты к животу, словно умирающий хотел что-то удержать. Виднелись кишки, воняло распадом и разложением.
– Кто бы подумал, что в этом старике так много крови? – прошептал я.
Анна-Мария в спортивном костюме с кровавыми пятнами и накинутым на плечи одеялом услышала мой голос, отошла от женщины-полицейского, с которой разговаривала, и побрела ко мне.
– Убить мертвого человека – это грех? – шепотом спросила она.
Я прижал ее к себе. Мы вместе смотрели, как полицейский фотограф присел, настроил объектив и навел его на тело. Сверкнула вспышка, и мистер Маккиндлесс – человек, которого я знал под именем Скорба, – остался запечатленным навсегда.
Мой допрос вел полицейский моложе Андерсона. Хороший пиджак и слегка высокомерный тон, который я обычно встречаю в штыки. Однако я рассказал ему все – начиная с фотографий и заканчивая ограблением в аукционном доме. Когда я говорю «все», то, конечно, не имею в виду рассказ со всеми подробностями. Само собой, я сильнее всего нажимал на Трэппа, но ничего не сказал про Леса, подпольную торговлю Джона, сомнительный операторский опыт Дерека и про наши планы по поводу аукционных денег. Себя я просто разложил по полочкам, распластался на кресте, готовясь принять мученическую смерть. Когда же он вдруг отпустил меня, я даже воспротивился. Я остался сидеть в кресле и сказал:
– Вы что, не понимаете – это я во всем виноват?
– Инспектор Андерсон хотел поговорить с вами перед вашим уходом, – только и ответил молодой детектив и показал мне, в какую дверь заходить.
– Садись. – Мы были в том же кабинете, что и в день, когда он рассматривал нэцкэ, а с моей одежды на ковер текла вода. – Значит, все это время ты был в гуще событий.
– Да.
Андерсон казался замученным. Видимо, и я выглядел не лучше.
– И тебе не приходило в голову поделиться со мной.
– Приходило.
– Это могло бы уберечь нас обоих от многих неприятностей.
– Я понимаю.
– Благодаря тебе меня уже внесли в нехорошие списки. Я сказал моему коллеге в полиции нравов, что Маккиндлесс мертв, и он поверил мне на слово, и я, получается, виноват в том, что они не стали проверять факт его смерти.
– Прости.
– И вот еще что. – Он протянул мне листок с расчетами, которые делала Роза перед нашей махинацией. Раз уж она считает себя мастером криминала, то зачем оставлять улики на бумаге? – Когда Роза обмолвилась о деньгах, которые вы собирались присвоить, я подумал, что будет разумно осмотреть стол. На твоем месте я бы это уничтожил.
– Помрачение ума. Это была моя идея.
Он скептически посмотрел на меня.
– Я так и подозревал. В результате только страху натерпелся, да?
– Я выжил.
– Да уж. Но в твоих показаниях я что-то не вижу упоминаний о твоем приятеле Лесли?
– Он не имеет к этому отношения.
– Разве? Я-то думал, он все-таки где-нибудь появится. Что еще ты утаил? Вот. – Он придвинул ко мне через стол тонкую папку. – Нравы уже некоторое время интересуются Трэппом. Твои показания дали им возможность получить ордер на обыск в его саунах.
Когда я начал читать, девушка на фотографии вдруг пошевелилась, высвободилась из веревок и заговорила со мной.
ПРОТОКОЛ ПОКАЗАНИЙ
СВИДЕТЕЛЯ АДИ КОВАЛЕВОЙ
ДАТА 30 АПРЕЛЯ 2001 г. РАСШИФРОВКА
СТЕНОГРАММЫ – ОЛЯ МАККЕНЗИ
Когда у тебя нет денег, сделаешь все, что угодно. Состоятельным людям этого не понять – они никогда не поймут, да и к чему им это?
Им кажется, только плохие люди совершают такие поступки. Неправда – еще отчаявшиеся и одинокие. Оступаешься, потом еще раз, а в конце понимаешь, что на самом деле тебе больше всего хотелось простой и достойной жизни.
Я родилась в Украине. В моей стране заработать на жизнь очень трудно. Я закончила педагогический, но скоро поняла, что учительством не обеспечить себя и трехлетнюю дочку. Однажды я увидела объявление в газете: приглашаются англоговорящие люди для работы за границей. Это ведь мечта каждого. Работать за рубежом, зарабатывать деньги и посылать их домой. Я позвонила по телефону и поговорила с каким-то мужчиной. Он спросил, сколько мне лет, замужем ли я, есть ли образование, а потом назначил встречу на следующий день.