– Между прочим, вы это здорово сказали, про Страшный Суд!.. – проговорил незнакомый мужчина. – Это какая-то очень глубокая мысль, по-моему… У меня, знаете, тоже такие настроения часто бывают… Кажется иногда, что уже настолько запутался в жизни, что уже самому себя не рассудить… Нет никакого ориентира: что мое, а что – не мое. Что нужно, а что – совсем бы от него избавиться… Путаница… Да, запутываешься в этой жизни все больше и больше… С каждым днем все больше и больше… А рассудить некому… Совета спросить – не у кого!.. У кого же спросишь?!. Кругом одни негодяи и угрюмые карлики из сказки!.. Совершенно не к кому обратиться!.. Хорошо бы суд какой-нибудь… Справедливый, окончательный… Всех судов суд… Всем судам суд!.. О, тот суд будет действительно ужасный!.. Человека вообще, на мой взгляд, давно пора судить… Не человечество вообще, а человека – каждого в отдельности. Но второе пришествие все откладывается и откладывается… А зря!.. Нужен суд. Настоящий Страшный Суд… Только его, как сейчас говорят, легитимность не вызовет ни у кого сомнений. Все остальное – так… («А судьи кто?!») Не пугайтесь Страшного Суда. Он – не наказание, а избавление, точка отсчета. Слишком много путаницы. Человека пора судить, меня пора судить. Иначе самому мне не разобраться, в чем прав я, а в чем – нет. Надеюсь, не стану же я подвергать сомнению вердикт Страшного Суда, выданный самим Господом Богом!..
Томмазо Кампанелла некоторое время пораженно слушал незнакомца, но потом словно очнулся от оцепенения.
– Чего вы здесь стоите? Чего вам надо? – еще раз задал он вопрос странному визитеру, которого Томмазо Кампанелла явно в «Хорине» прежде не встречал.
– Моя фамилия Таборский, – проговорил незнакомый мужчина. – Я приехал с Севера к старухе Юнниковой. Я искал старуху Юнникову по старому адресу, но там ее нет. Адреса нового никто не знает. Сказали только, что вот как будто кто-то по-прежнему ходит в хор к полусумасшедшей старухе. Я зашел в ту квартиру, но хорист как раз в хоре. Адреса хора не знают. Направили к другому хористу. Очень красивая молодая женщина открыла дверь. Настоящая Царевна. Там был еще мальчик со странным прозвищем Шубка… Черт знает, сколько времени уже мотаюсь с квартиры на квартиру!
– Вот как?! Она с вами заигрывала? – неожиданно спросил Томмазо Кампанелла.
– Кто? – не понял Таборский.
– Царевна! Лефортовская Царевна, – проговорил Томмазо Кампанелла.
– Лефортовская Царевна? Почему Лефортовская? Вы ее знаете? – удивленно спросил Таборский.
– Лет десять назад она выиграла конкурс «Мисс Лефортово». Впрочем, что это поменяло? Какой же еще Царевной ей называться, если она здесь живет и работает? Вы не ответили – она с вами заигрывала?
– Да нет же! С чего вы взяли… Они дали мне адрес хора. Царевна… Лефортовская Царевна и Шубка, – достаточно спокойно ответил Таборский. – Она куда-то очень спешила.
– Нет… Здесь Юнниковой нет, – раздалось откуда-то сбоку. – Хор некоторым образом разделился… Здесь те, кто решил выйти за рамки просто хора… Это теперь театр… Театр «Хорин»… А с Юнниковой мы расстались. Где она теперь – мы не знаем!..
Говоривший вышел из тени. Таборский уже повернулся и смотрел на него.
Это был Господин Радио. Именно он только недавно крадучись прошел по сцене в домашних тапочках и спрятался за портьерой, видимо, разглядев в зале незнакомца и отчего-то посчитал нелишним скрыться от него до поры до времени за пыльной и грязной темно-красной материей, которая просто свисала с потолка, – эдакая своеобразная то ли кулиса, то ли портьера…
– Юнниковой здесь нет?.. – разочарованно спросил Таборский.
– Да, и мы ничем не можем помочь вам… Единственное, что вы можете сейчас сделать правильного, так это – уйти отсюда!.. – похоже, любое упоминание о Юнниковой выводило Господина Радио из равновесия, и он начинал злиться. – Уйти и не впутывать нас в свои поиски… Мы не желаем больше ничего о ней слышать!.. Наши творческие пути разошлись!.. Вторичное их соединение не пойдет никому на пользу…
– Уже поздно… – проговорил мужчина с пшеничными усами, словно бы рассуждая сам с собой.
И потом, резко, опять-таки, точно бы ни к кому кроме самого себя не обращаясь:
– Идти мне некуда!..
Затем, достаточно спокойно и явно не пытаясь жаловаться, он сказал:
– Понимаете, я думал, что эту ночь проведу у Юнниковой… Но, вообще-то, это не проблема. Я могу устроиться в гостиницу… Может быть, вы посоветуете мне какую-нибудь гостиницу здесь поблизости?..
– Гостиницу… Черт возьми, даже и не знаю, что сказать… Что-то никак не приходит на ум ни одной гостиницы… – проговорил Томмазо Кампанелла. – Хотя нет… Здесь есть!..
– Наверное, очень и очень дешевая!.. – вдруг весело, не дав Томмазо Кампанелла закончить, проговорил Таборский. – Очень дешевая и очень хорошая гостиница!.. – он рассмеялся. – Ха!.. Конечно!.. Какие же еще гостиницы могут быть здесь, в Лефортово?!. Только очень хорошие!.. И для очень экономных людей!.. Для людей, которые умеют беречь свой кошелек от лишних растрат – для нищих, для торговцев с Лефортовского рынка, для директоров театров, приехавших из заполярной Воркуты…
– Да, действительно, там должно быть недорого… – в некотором замешательстве от такого безудержного веселья собеседника проговорил Томмазо Кампанелла.
– Не «недорого»!.. Ха!.. А «экономно»!.. А экономия дорогого стоит!.. – продолжал веселиться Таборский.
Тем временем из нескольких стареньких и ободранных динамиков, укрепленных на стенах зрительного зала под самым потолком, начали раздаваться вполне отчетливые треск и шипение…
– Что это?.. Что это за шум? – спросил Томмазо Кампанелла у Господина Радио, который по-прежнему стоял поблизости и как будто размышлял о чем-то.
– Это я!.. Я!.. – раздалось откуда-то из дальнего угла зала. – Пробую звуковое оформление!..
Томмазо Кампанелла посмотрел туда, откуда доносился голос, и обнаружил: действительно, в углу, над допотопным проигрывателем виниловых дисков, стоявшим прямо на полу, согнулся и что-то с ним делал незнакомый Томмазо Кампанелла молодой человек.
– Пробуем звуковое оформление для спектакля, – подтвердил Господин Радио. – Хорошего аппарата нет… А этот, – он показал рукой на допотопный проигрыватель, – все время заедает… Что здорово: у нас к нему есть богатая коллекция дисков. Мы их нашли чуть ли не на помойке. Конечно, такие сейчас не используют, но нам сгодится!.. Есть из чего выбрать музыкальный фон!.. Коллекция просто богатейшая! А была никому ненужна…
– Ну ладно, я пойду! – проговорил Таборский. – Дождь, кажется, уже кончился. Так что я совсем не промокну. Или не кончился – ну и черт с ним! Промокну так промокну. Мне-то что… Подумаешь – промокну. Простужусь и умру!.. Главное – найти эту гостиницу, про которую никто не знает, где она находится. Но мне-то что?! Уж за целую ночь-то я ее как-нибудь найду. Неужели нет?! Если целую ночь бродить по городу, то рано или поздно набредешь на гостиницу.