Он обращался к Найджелу, который, раскрасневшийся и счастливый, стоял в первом ряду отряда с «Василиска».
— Я всего лишь оруженосец, государь, и не заслуживаю благодарности, ибо ничего славного не совершил. Вот наш начальник.
Взгляд принца обратился на щит с черным вороном и на молодое, но суровое лицо того, кто этот щит держал.
— Сэр Роберт Ноллес! — сказал принц, — А я полагал, что ты уже плывешь в Бретань.
— Я был на пути туда, государь, оттого-то мне и выпало счастье увидеть это сражение. Принц засмеялся:
— Правда твоя, Роберт. Требовать, чтобы ты проплыл мимо, когда совсем рядом представился случай показать свою доблесть, было бы слишком! А теперь, прошу тебя, вернись с нами в Уинчелси. Мой отец, я знаю, будет рад поблагодарить тебя за совершенное тобой.
Однако Роберт Ноллес покачал головой:
— Государь, твой отец послал меня в Бретань, и нарушить его повеление, не получив на то приказ от него, я не смею. В Бретани наши гарнизоны теснят со всех сторон, и всякое промедление опасно. Если уж ты должен упомянуть про меня его величеству, то испроси мне прощение за то, что я на этот час свернул с пути.
— Ты прав, Роберт. Ну, плыви с Богом. Прискорбно только, что я не могу отправиться под твоим знаменем туда, где, сдается мне, твоих людей ждут славные деяния. Но, как знать, быть может, и я окажусь в Бретани еще до истечения года.
Принц повернулся к своим людям, а василискцы поспешили к борту, попрыгали на свой ког, оттолкнулись шестами от захваченного испанца, поставили парус и повернули на юг. Издали навстречу к ним поспешали два других их судна на случай, если понадобится их помощь, а по проливу уходили десятка два алых караков, которых по пятам преследовали несколько английских кораблей. Солнце уже касалось краем моря, и его лучи, почти параллельные воде, озаряли багрец и золото четырнадцати могучих караков и крест святого Георгия над каждым. Морские великаны почти заслоняли сблизившиеся английские корабли, которые с развевающимися знаменами под громкую музыку медленно приближались к кентскому берегу.
Почти двое суток маленький флот весело бежал по Ла-Маншу, но на второе утро, когда впереди показался мыс Аг, крепкий ветер с суши отогнал их в открытое море. Шквал сменялся шквалом, полил дождь, поднялся туман, и еще двое суток ушли на то, чтобы обогнуть Аг. На рассвете пятого дня они обнаружили, что повсюду вокруг видны опасные рифы, а справа по носу над морем круто поднимается остров, над темно-красными гранитными обрывами которого виднеется яркая зелень луга. Рядом лежал островок поменьше. При взгляде на них Деннис, шкипер, покачал головой.
— Вон этот — Бреку, — сказал он. — А который побольше — зовется остров Сарк. Коли мне суждено разбиться, то молю Бога, лишь бы не на здешних скалах!
Ноллес проследил направление его взгляда.
— Правда твоя, шкипер, — согласился он, — Место на вид гибельное. Повсюду подводные скалы и острые камни.
— Да нет! Я-то говорил о каменных сердцах тех, кто тут обитает, — ответил старый моряк. — На трех добрых кораблях мы тут в безопасности, но будь на нашем месте маленький парусник, они бы уже подбирались к нему на своих лодках.
— Но что же это за люди и как они живут на таком маленьком и голом острове?
— Так ведь, сэр, их не остров кормит, а то, что они вокруг него жнут. Собрался в этом глухом месте и обороняет его от всего света всякий сброд из разных стран: беглые галерники, преступники, крепостные, убийцы и разбойники. Вон он может много чего порассказать и про них, и про их обычаи, он тут долго в плену томился. — И шкипер кивнул на Черного Саймона, смуглого уроженца Норича, который, прислонясь к фальшборту, смотрел на дальний остров угрюмо и в тяжкой задумчивости.
— А ну-ка, молодец, правду мне сказали, что тебя держали на этом острове в плену?
— Правду, благородный сэр. Восемь месяцев я был слугой того, которого они там называют своим королем.
Прозвище у него Немой, а родом он с Джерси, и под всем Божьим небом нет другого, кого я повидал бы с большей радостью.
— Так, значит, он тебя не щадил?
Черный Саймон криво улыбнулся и сбросил куртку. Его худощавая, но мускулистая спина была вся в сморщенных рубцах и шрамах.
— Он оставил на мне свои знаки. Поклялся, что заставит меня покориться, и не жалел сил. Но повидать его я хочу потому, что он проиграл мне залог и пора потребовать с него проигрыш.
— Странные слова! — заметил Ноллес. — Что это был за спор и почему он должен тебе платить?
— Дело небольшое, — ответил Саймон, — но я человек бедный, мне даже малость кстати. И, задержись мы у этого острова, я бы испросил у тебя позволения съездить на берег получить то, что мне причитается по всей справедливости.
Сэр Роберт Ноллес засмеялся.
— Забавно! — воскликнул он. — А шкипер как раз сказал мне, что мы должны заняться починкой и простоим тут до следующего утра. Но если ты отправишься на берег, почему ты думаешь, что тебя отпустят назад? И что ты сумеешь увидеть этого их короля?
Смуглое лицо Саймона уже просияло свирепой радостью.
— Благородный сэр, только дай разрешение, и я навеки останусь у тебя в долгу. Ну а на твой вопрос отвечу, что остров знаю, как улицы моего родного Норича. Ты сам видишь, он невелик, я же провел на нем без малого год. Отправлюсь, когда смеркнется. Дорогу к дому короля я и в темноте отыщу. Коли он еще жив и не мертвецки пьян, мы поговорим с глазу на глаз, я ведь знаю его обычаи и привычки, знаю, где и как его найти. Еще попрошу отпустить со мной лучника Эйлуорда, чтобы рядом был надежный друг, коли что обернется не так.
Ноллес задумался.
— Просишь ты немалого, — сказал он. — Бог мне свидетель, потерять тебя и твоего приятеля мне никак не с руки. Я ведь числю вас среди лучших моих людей. Видел, как вы дрались с испанцами, и обоих вас запомнил. Но я тебе доверяю, и, коль мы правда должны задержаться в этом проклятом месте, поступай, как знаешь. Но если ты меня обманываешь или задумал сбежать, то проси Бога быть твоим надежным другом, ибо никакой человек тебе не поможет!
Им не только надо было проконопатить швы, но «Томас» остался почти без пресной воды, а потому корабли бросили якорь возле островка Бреку, где били источники. На этом клочке суши никто не жил, но на соседнем острове они разглядели множество наблюдавших за ними людей, видимо вооруженных, о чем говорил блеск железа. Одна лодка с острова даже осмелилась подобраться к ним поближе, но тут же торопливо убралась восвояси предупредить остальных, что на поживу надеяться нечего, а дал бы только Бог ноги унести.
Черный Саймон отыскал Эйлуорда в тени кормы, где лучник, привалившись спиной к спине мастера Бартоломью и весело насвистывая, вырезывал на конце своего лука девичье личико.