— Это значит признать, что он выиграл, шантажируя меня молчанием.
— Разве ты не сама сказала, что иногда следует уступать. Уступи. Обсудите ваши дела, когда приедешь. Впрочем, могу поспорить, что обсуждать уже будет нечего.
Утром Джейн купила билет на ту же самую пятницу и сразу почувствовала себя лучше. У нее оставалась одна неделя, чтобы собрать книги, папки, бумаги, убрать квартиру и сложить чемоданы. Она оставила ему сообщение на автоответчике, известив нежным голосом о своем приезде. Секретаршу на его факультете она попросила передать ему, чтобы он позвонил ей после лекции. Срочно. В половине пятого она снова перезвонила секретарше, которая очень удивилась.
— Разве он вам не позвонил? Я видела его утром после лекции и передала вашу просьбу.
— Наверное, он позвонил мне домой и оставил сообщение, — торопливо проговорила Джейн, чтобы секретарша не заподозрила что-нибудь и не начала распространять сплетни. Конечно же, Эрик злился. Но это была и его вина: мог бы позвонить.
В ту ночь, так и не уснув, она налила себе большую порцию виски. Кажется, он говорил о коллоквиуме? Еще скажет, что она его не слушала. Даже если он не сидит на месте, мог бы прослушать ее сообщения и позвонить. Она попробовала набрать его номер посреди ночи — никого и автоответчик молчит. Значит, он дома и отключил телефон.
В семь утра она снова попыталась до него дозвониться и продолжала звонить до тех пор, пока, часов в одиннадцать, не заработал автоответчик: очевидно, Эрик куда-то вышел. Тот факт, что она по включенному автоответчику может следить за его передвижениями, подействовал на нее ободряюще. Она оставила сообщение, смиренно признав, что у него были все основания для злости и что она зашла слишком далеко. Конечно же, она никогда не спала с Дюпортуа, как и ни с кем другим. Она любила только его.
Немного позже Джейн позвонила Нэнси. Прозвучало двенадцать гудков, но автоответчик не включился. Мать Эрика отключала телефон только в одном случае: когда отправлялась в путешествие. В январе она была во Флориде. На апрель никакого путешествия не планировалось. Джейн догадалась, что она находилась в Айове, рядом с Эриком, который, без сомнения, призвал ее на помощь.
Воскресенье было ужасным. Лина уехала к матери, которая снимала дачный домик во Флориде. Эллисон тоже укатила куда-то на уик-энд. Джейн провела день в нервном напряжении, не находя себе места, и через каждые полчаса звонила Эрику.
В понедельник утром снова попыталась дозвониться: сначала ему домой, а потом на работу.
Джейн знала, что происходит. Она сама разозлила Эрика. Не историей с Дюпортуа, а своим заявлением, что теперь ей понятно, почему и отец, и Соня его бросили. Франческо прав: она — злая; даже подсознательно никогда не ошибается, выпуская ядовитое жало. И вот теперь Эрик наказывает ее молчанием — на свой манер, на манер Эрика. Он, должно быть, поклялся, что не заговорит с ней до тех пор, пока она не сложит оружие и не явится к нему со всем своим барахлом. Она слишком часто откладывала свой приезд. Допустим, на то были серьезные основания и объективные причины. Но Эрик судил по поступкам, а не по словам.
Днем Джейн нашла у себя на работе в почтовом ящике билет на самолет. Она отправила по электронной почте Эрику сообщение: есть ли у него хороший англо-французский словарь? Потом позвонила в транспортное агентство и заказала место в автобусе до аэропорта. В библиотеке отсняла несколько статей и взяла на свой абонемент книги, среди которых была и книга Вудроу, которую она собиралась отснять завтра. Уже стемнело, когда Джейн вышла из библиотеки. Она отыскала свой велосипед и покатила вдоль Центрального парка, не переставая думать об Эрике. И все-таки молчание — далеко не лучший метод. Лина была права, говоря, что молчание никогда не бывает нейтральным, оно агрессивно. Джейн должна постараться объяснить это Эрику, но так, чтобы не разозлить его.
Издали она заметила, что на пересечении Маркет-стрит загорелся зеленый свет, и изо всех сил стала крутить педали, чтобы успеть проехать до того, как машины тронутся с места. Затем пересекла мост над железнодорожными путями, повернула направо и поехала вдоль серых крупнопанельных домов с очень маленькими окнами. Тротуар здесь почти не освещался. Вдруг она почувствовала, что падает, и испытала странное ощущение, словно увидела себя в фильме: она летит вниз, вытянув вперед руки, а задняя часть ее велосипеда взлетает вверх, как круп ржущей лошади.
Зазвонил телефон. Джейн с недовольным видом сняла трубку.
— Привет. Я вернулась пораньше из-за малышек. Я поговорила с Джошем.
Эллисон наверняка звонила, чтобы сообщить ей номер телефона Джоша. Теперь это уже было ни к чему: автором был не Джош.
— Как Леа и Нина, уже лучше?
— Бедняжки, у них высокая температура. Джереми просто невыносим. Боюсь, и он вот-вот заболеет. Да и я сама чувствую себя как-то странно. Мне кажется, что мы все сляжем. Я все время зеваю и засыпаю на ходу, разговаривая с тобой. Джош был бы очень рад, если бы ты ему позвонила. У тебя есть чем писать?
Джейн торопливо записала на листке бумаги номер Джоша. Так было проще, чем объяснять, что он ей уже больше не нужен.
— Он удивился, когда узнал, что я его разыскиваю?
— Я бы не сказала. Похоже, у вас есть общие друзья и он знает обо всех твоих перипетиях последних лет. Кажется, он не сомневается, что вы с Эриком будете вместе. Кстати, он был в прекрасном настроении: его роман только что был одобрен влиятельным агентом, а это гарантия того, что его опубликует хорошее издательство.
— И о чем этот роман? О его жизни, полагаю?
— Нет, это детектив, действие происходит в университетской среде. Он сказал, что таким образом хочет свести счеты с университетом.
— Наверное, невыносимая скука.
— Почему?
— Роман об университетской среде… ты же сама только что так сказала.
— Да, но детектив может быть увлекательным.
— Лично меня детективы не интересуют — слишком все неестественно. Ты случайно не знаешь, я в его детективе не присутствую?
— Не знаю. В конце много смертей, возможно, он воспользовался этим, чтобы и с тобой свести счеты.
— Не сомневаюсь. А наши общие друзья, кто они?
— Твоя коллега с таким странным именем, название страны, что ли…
— Ямайка?
— Да, правильно.
— Но как они с ней познакомились?
— Через твоего приятеля-испанца, кажется.
— Через Франческо? Ты хочешь сказать, что Джош знаком с Франческо? Но как?
— Не имею ни малейшего представления. Хотя, подожди: Франческо ведь работал в испанском издательстве? Кажется, Джош продал ему авторские права на какой-то роман или что-то такое.