— Да.
— Хочешь посидеть где-нибудь в кафе?
— Нет.
Ответ прозвучал резко и сухо. Было ясно, что Франческо, как всегда, разрывается между своей работой и Терезой, которая ждет его в Нью-Йорке.
— А как на следующей неделе? В любой день до пятницы. В пятницу я уезжаю в Айову и хотела бы с тобой попрощаться.
— Я не хочу тебя видеть.
Сердце Джейн учащенно забилось.
— Из-за того, что произошло в четверг?
— Я никогда не прощу тебе, что ты заговорила о Кэтрин в присутствии Терезы. Ты поступила отвратительно.
— О Кэтрин? Но я не говорила о ней!
— А как же! Ты упомянула свою драгоценную ассистентку и даже спросила, не помню ли я, как ты познакомила нас в кафе. Лучше бы я тебя никогда не встречал!
Джейн совсем об этом забыла. Она произнесла имя Кэтрин случайно, когда они говорили о денежных средствах, выделенных Девэйнским университетом на проведение научных исследований. Покраснев, она попыталась как-то скрыть свое замешательство и задать вроде невинный вопрос, так как в тот момент ей казалось, что она идет по проволоке над пропастью.
— Но я же не нарочно, Франческо! Это выглядело точно так же, как и те истории, что я рассказывала за ужином. Вы сидели такие натянутые, что мне было страшно за вас обоих, я чувствовала себя не в своей тарелке!
Он ухмыльнулся.
— И поэтому сделала все возможное, чтобы еще больше ухудшить положение.
— Да нет, это вышло случайно! Ты прекрасно знаешь, что получается, когда изо всех сил стараешься обойти молчанием какую-нибудь тему: в конце концов, так или иначе, ее все равно неосознанно затронешь.
— Вот именно. Твоя проблема в твоем подсознании, именно там причина твоей злости. И ты ничего не можешь с этим поделать. Есть и еще одна черта в твоем характере, которая давно меня поразила: ты настолько завистлива, что тебе доставляет радость, когда твои друзья оказываются в дерьме.
Вот и все. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. За один вечер она показала, чего стоит.
В трубке раздался щелчок. Эрик снова заговорил:
— Все в порядке. Извини. Звонил один мой коллега насчет выпускного экзамена. Он, кстати, рассказал, что вчера наш ректор весь день проходил с бумажной рыбой на спине, где было написано: «Поцелуй меня». Ох уж эти студенты! Не хотелось бы оказаться на его месте. О чем это мы говорили? Ах да, о твоем приезде. В пятницу, в пять минут девятого, верно? У меня в четыре часа визит к зубному, но я его отменю. Надеюсь, он сможет перенести его на ближайший день, а то кариес совсем замучил.
— Не отменяй.
— Почему?
В голосе Эрика послышались нотки неудовольствия.
— Я забыла позвонить сегодня в агентство. Завтра забронирую место на субботу, если тебе это больше подходит.
— Ты хочешь сказать, что еще не купила билет? — медленно произнес Эрик.
— Я забыла. И все из-за этого письма.
— Ты забыла. Понимаю. — Наступило молчание. — Видишь ли, — снова произнес Эрик ледяным тоном, — ты заигралась, и это уже не смешно. Или ты покупаешь завтра билет, или…
— Я же говорю тебе, что забыла.
— По-моему, ты уж слишком рассеянна. Сегодня — второе апреля, Джейн. А началось все в декабре. Мое терпение, в конце концов, лопнет.
— Не разговаривай со мной таким тоном! Вот из-за этого все и происходит. Возможно, по этой причине я и забыла позвонить в агентство.
— Не понимаю.
— Я знала заранее, как ты отреагируешь. И меня это убивает. Если бы ты мог быть повежливее.
— По-твоему, я веду себя грубо?
Он ухмыльнулся.
— Когда ты так говоришь, то становишься грубым. Это меня пугает.
— Это тебя пугает.
— Да. Потому что я знаю, что ты никогда не уступишь.
— Я никогда не уступлю.
— Прекрати повторять за мной.
Ей хотелось плакать. Но она не могла отступить, особенно сейчас, когда они затронули самую суть проблемы. Необходимо было решить ее сию же минуту, а не откладывать на потом, когда она приедет в Айову. Пусть Эрик ценит больше ее присутствие, а не слова.
— Когда ты со мной так разговариваешь, мне кажется… мне кажется, будто ты видишь, как я падаю в пропасть, но отказываешься протянуть мне руку только потому, чтобы доказать: я сама виновата в том, что разгуливала по краю, хотя ты предупреждал, что там скользко.
Эрик снова ухмыльнулся.
— Восхитительно! В следующий раз я постараюсь вспомнить об этом, когда ты будешь падать в пропасть.
— Прекрати. Я серьезно с тобой разговариваю. Ты не можешь быть повежливее?
— А я вежлив. Я очень вежлив. Я крайне вежлив. Я чересчур вежлив. Мне следовало бы гораздо раньше быть менее вежливым!
— Я не приеду до тех пор, пока ты будешь так со мной разговаривать. Я не приеду, если ты не сможешь уступить, Эрик.
— Бред сумасшедшего! Уступить, вежливый… Ты что? Посещаешь секту, куда тебя затащила эта Лина? Моя маленькая, дорогая, умоляю тебя, приезжай как можно скорее. Подходит? Это достаточно вежливо?
Джейн проглотила слюну. Что-то больно сжало ей грудь.
— Мне грустно.
— У тебя завтра есть время до обеда, чтобы купить билет.
— Это шантаж.
— Если кто из нас шантажирует, то это не я. «Уступи или я не приеду» — я не понимаю такого предательства. По крайней мере, я не скрываю своих намерений.
— Это же не состязание в остроумии, Эрик. Речь идет о нас двоих. Если бы ты только смог уступить…
— Ааа! — протяжный стон заставил ее вздрогнуть. — Не произноси больше этого слова! Ты меня доконаешь.
— Не кричи. Будь повежливей, умоляю…
На другом конце провода раздался страшный грохот. Похоже, что Эрик запустил радиотелефоном в стенку. Затем в ее трубке послышался непрерывный гудок.
Джейн тотчас же набрала его номер. Он ответил после первого гудка.
— Как ты посмел бросить трубку? Это тебе, а не мне, следует сходить к психиатру! Кстати, врач, у которого я была, сказал, что это не только моя проблема, но и проблема супружеской пары, вопрос взаимопонимания. И проблемы у нас возникают из-за того, что ты абсолютно не умеешь общаться. Как и твоя мать! Теперь ясно, почему от тебя ушла Соня! И почему скрылся твой отец!
Эрик холодно засмеялся.
— Конечно.
— Вот уже несколько месяцев я пыталась поговорить с тобой. Но ты не хочешь меня слушать. Тебе неинтересно. Ты даже не приехал, когда я болела воспалением легких.
— У меня были занятия — я не мог уехать. Но звонил тебе ежедневно.