Он пробирается среди других темных эльфов, не глядя ни влево, ни вправо. Ему нужно выбрать тактику, чтобы перехитрить Финиэль с ее алебардой. Своим оружием она будет удерживать его на расстоянии, сомнений тут нет и быть не может. Мысленно Сарий уже представляет, как будет беспомощно размахивать мечом, рассекая им только воздух, в то время как его соперница вонзит острие алебарды ему между ребер.
— За что вы собираетесь сражаться?
Финиэль раздумывает недолго:
— Один уровень и двадцать золотых монет.
У всех есть золото, только у Сария нет. Зато у него все еще есть чаши и блюдо, отнятые у расхитителя гробниц, он ведь их так и не продал, просто забыл. Интересно, почему он только сейчас о них вспомнил, именно сейчас, когда всякая посторонняя мысль только мешает?
— Золота у меня нет, и мне хотелось бы сразиться за волшебный кристалл, — говорит он без особой надежды.
Вблизи Пучеглазый безобразен настолько, что трудно выдержать. Землистая кожа изобилует морщинами и ямками, напоминая старый холст с облезшей краской. В голове Сария укрепляется уверенность, что с церемониймейстером что-то не так.
— Волшебные кристаллы не подлежат выбору, — объясняет распорядитель. — Вы сражаетесь за один уровень. Этого достаточно.
Он поднимает мускулистую руку и подает знак, что можно начинать поединок.
Нужна какая-то хитрость, чтобы ускользнуть от оружия Финиэль. Сарий, пританцовывая, перемещается с места на место. Только не медлить. Только не стать легкой целью. Увы, его прыжки ничуть не нервируют Финиэль, она ведет себя так, словно у нее бесконечно много времени: стоит совершенно спокойно, держит алебарду обеими руками, направив ее острием — ну разумеется — в его сторону. Сарий пробует сделать выпад — конечно, для видимости, — и тотчас отскакивает на безопасное расстояние. Ничего не происходит, острие алебарды лишь на миг дергается в его сторону, и все. Но в тот момент, когда он немного опускает меч, скорее от растерянности, чем от изнеможения, Финиэль буквально взрывается. Два прыжка, и она рядом с ним, острие ее оружия направлено ему прямо в грудь. Он поднимает щит, но уже слишком поздно: она наносит удар. Вновь раздается пронзительный звук боли; ударом меча он отводит алебарду в сторону.
Мелом по доске, вилкой по фарфору, пилой прямо по слуховому нерву. На этот раз пронзительный звук не вызывает у Сария ничего, кроме бешенства. Уже не думая об обороне, он еще раз бьет мечом по алебарде с такой силой, с какой только может, а потом, отбросив щит, хватается за длинную рукоятку и отводит ее от себя.
— Сарий! Сарий! Сарий!
Его подбадривают? Он слышит скорее шепот, чем крики, многоголосый шепот, словно его окружает хор призраков. Они гипнотизируют его?
Он наступает на брошенный щит и чуть не спотыкается, но все же не выпускает из рук оружие Финиэль. Ни в коем случае. Ее тело не защищено, если он сейчас промедлит, то окажется полным идиотом: она нанесет удар, и пронзительный звук будет резать его уши, как стекло…
Сарий бьет мечом в грудь Финиэль, вытаскивает, бьет в живот. Из ран хлещет кровь, руки Финиэль соскальзывают с алебарды, она падает наземь. Он бросается к ней, пояс эльфийки почти целиком почернел, еще один укол, удар и…
— Победитель — Сарий.
Голос Пучеглазого вырывает его из куража схватки. Финиэль уже не шевелится — ни движенья. Он опускает меч, и в тот же момент стихает звук раны и слышится музыка. Великолепная музыка, как в кино, когда герой победил в решающей битве. Так было и с КровоПуском — и ни с кем из других воинов. Почему? Потому что только я могу ее слышать, становится ясно Сарию, потому что она — часть моей награды, как и четверка, которая сейчас наверняка появилась на моих доспехах, и двойка, которая внезапно проступает на кожаном жилете Финиэль.
Его соперницу уносят — не волокут за ноги, как Ксоху, но уносят осторожно и быстро. Так что, по всей видимости, она жива, и ей предстоит обстоятельный разговор с Вестником.
Он теперь на четвертом уровне. На победоносном, неуязвимом четвертом. Сарий возвращается назад, в тот угол, где стоят темные эльфы. Он осматривается: теперь ему видны те, кто находится на третьем уровне, а их множество. Например, та девчонка-вервольф, которую как раз сейчас вызывает церемониймейстер:
— Галарис!
Вот так момент. Галарис… Это имя Сарий знает. Деревянная коробка. Тоттеридж. Виадук через Доллис-брук. Это Галарис спрятала под тисом ту таинственную коробку?
Спросить ее он не может: как раз сейчас она занимается тем, что выискивает себе противника. К тому же у Сария есть ощущение, что его любопытство не очень понравится Вестнику и его гномам. Галарис, чьи каштановые волосы светятся на солнце, как жидкий шоколад, решается выбрать варваршу по имени Рахалл-ЛА. Дерзко. Или глупо. Но в конце концов риск оправдывается, ведь вервольф вооружена луком и стрелами, а Рахалл-ЛА — тоже находящаяся на третьем уровне, — даже близко не может к ней подойти.
Затем сражаются друг с другом несколько тех, кто находится на более высоком уровне. Бои длятся долго и ведутся с необычайной резкостью. Сарий пытается запоминать имена и примечать уязвимые места соперников, однако вскоре бросает это дело. Похоже, интерес к поединкам повсюду понемногу затихает. Некоторые из уже записавших на свой счет победу удаляются. Сарий следует за ними, после того как успевает еще посмотреть поединок между Дриззелом и Кескорианом, во время которого варвар теряет три уровня сразу. Дриззел ужасающе коварен, запоминает урок Сарий.
В комнате, отведенной темным эльфам, он встречает Леланта и Дитя Арвен.
— …идиот, конечно, если еще раз сорвался уже после того, как проиграл, — говорит Лелант.
— Мне нравился Ксоху, — немного помолчав, поясняет Дитя Арвен. — Печально, что он мертв. Я думаю, он заслуживал бы еще одного шанса.
Сарий думает так же. Почему именно Ксоху, в котором хоть что-то приятное было? Почему не схлопотал свое тот же Лелант, трус, который никак не заткнется?
— Ты вообще не сражаешься? — спрашивает его Сарий.
— А тебя это колышет? — фырчит Лелант.
— Он никогда не участвует в поединках, всегда ждет великой битвы, которая состоится в конце. Так рискуешь меньше и можешь больше записать на свой счет, — вместо него поясняет Дитя Арвен.
— Скажи-ка, ты всегда все так досконально за других просчитываешь? — досадливо бросает Лелант.
У него по-прежнему то же самое оружие, что и в лабиринте, ничего новенького, насколько может заметить Сарий. Остался ли еще у него тот волшебный кристалл? Интересно, можно ли на него наброситься и пошерстить вещи? Наверное, нет.
— Великой битвы? — переспрашивает он вместо этого и демонстративно поворачивается к Леланту спиной.
— Да ты вообще ничего не понимаешь, — раздраженно отвечает тот, прежде чем Дитя Арвен успеет пояснить:
— В конце каждого турнира проводится великая битва, каждый против каждого. Это довольно опасно, ведь тебя могут поколотить те, кто достиг более высокого уровня. Зато ты можешь отнять у других самые ценные вещи, которые у них есть.