Я пошел в спальню. Единственное, что осталось на месте, были выключатель и лампочка. Кто бы это ни сделал, он хотел, чтобы я оценил его старания.
Кровать была выпотрошена. Моя одежда разбросана и разорвана, измазана красной краской.
— Одежду купим тебе завтра в первую очередь, — Терри стоял за мной. Он осторожно положил руку мне на плечо, чтобы поддержать, не причиняя боли. Я был в оцепенении.
— Пойдем, — сказал я.
Входя в квартиру, я не обернулся, а просто захлопнул входную дверь. Теперь я смог прочитать, что было написано на внутренней поверхности двери.
И ТЫ УБИЛ МЕНЯ. ДОГАДАЙСЯ, КТО БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ.
Когда двери лифта открылись на первом этаже, я сразу же услышал какой-то шум. Выйдя из-за угла, за которым располагались лифты, я очутился перед стеной неугасаемого света вспышек фотоаппаратов.
Я не мог определить, сколько журналистов столпилось в вестибюле. Я стоял лицом к лицу с огромным морем ртов, выкрикивавших вопросы. Мне в лицо ткнули микрофоны. Я прикрыл глаза, и мы с Терри начали прокладывать себе дорогу. Терри раскачивал моим чехлом для костюма, как накидкой матадора.
Когда я проходил мимо стола консьержа, он наградил меня ослепительной улыбкой.
— Я пытался предупредить вас, — сказал он, — но, к сожалению, ваш телефон не работал.
Мы вышли из здания, но моя свита ни на шаг не отставала от нас. Журналисты крутились вокруг, как осы вокруг сладенького.
— Не трогайте его, — закричал Терри. — Он ранен. Не навредите ему.
Как ранен? Кто его ранил? Неслись вопросы со всех сторон. Почему ранили его? Вы сами себя ранили? Вы пытались совершить самоубийство? Вы совершите новую попытку?
Нам удалось сесть в машину.
Мы были окружены. Лица, вспышки, рты в окнах. Травля ради крови.
Терри нажал на клаксон и немного двинулся вперед.
Люди, которые толпились впереди машины, поняли предупреждение и начали медленно расходиться.
Терри до упора вдавил педаль газа. Конечно, это была не «Макларен F1», но, когда я посмотрел через заднее окно, толпа достаточно быстро удалялась.
Мы выезжали из Центрального района.
— Я хочу поехать к Кэрол. Район Трибек.
— Ее там нет, Фин, — сказал Терри. — Ты звонил, помнишь?
— Она не подняла трубку. Это не означает, что ее там нет. Послушай, Терри, ты уже достаточно сделал. Просто подбрось меня туда, а я уж сам доберусь.
— Эрни не понравилось бы, если бы я бросил тебя, — сказал он.
— Эрни мертв, он разрешил мне ехать в Бомбей, он сам замешан во всей этой грязи. Какое ему вообще дело до меня?
— У Эрни был свой собственный кошмар, — тихо сказал Терри.
Мы подъехали к дому Кэрол. Казалось, все было спокойно: пара полуночников бродила по тротуару, мужчина, выгуливавший собаку, наклонился, чтобы подобрать ее экскременты. Машина «скорой помощи» промчалась мимо нас, чуть не снеся дверцу потрепанного автомобиля Терри, когда я широко открыл ее, не подумав.
Мы вошли в дом. В холле никого не было. В здании не было ни консьержа, ни лифта. Мы поднялись на третий этаж. Рана на бедре жгла все сильнее по мере преодоления каждой скрипучей ступеньки.
Мы с Терри уставились на дверь квартиры Кэрол.
На ней небрежно была наклеена синяя лента. Полицейская лента. Висел грубый навесной замок. Записка предупреждала, что входить в квартиру строго запрещено.
— Боже, — произнес Терри. Он достал свой сотовый и визитку. — Я позвоню Манелли.
Я прикоснулся к ленте, словно это была телеграфная лента, которая могла передать мне новости через руку.
Не нужно никуда звонить.
На противоположной стене коридора я увидел огнетушитель. Я снял его с крепления. У меня от напряжения заломило руки. Но я не обращал на боль никакого внимания. Огнетушитель был достаточно тяжел, чтобы помочь мне войти в квартиру Кэрол.
— Не звони никому, — сказал я Терри, начиная раскачивать огнетушителем.
— Фин, нет! — Он благоразумно отступил в сторону.
Я подступил ближе к двери и обрушил огнетушитель на полицейский замок.
По всему телу прокатилась волна от удара, как от землетрясения. Замок не сдвинулся с места.
Я ударил еще раз.
На этот раз последовал ожидаемый треск.
— Теперь пни дверь, — попросил я Терри. — Я не могу особо шевелить ногами.
— Не будь идиотом, — сказал он.
Я снова начал раскачивать огнетушителем.
— Я не уйду отсюда, пока мы не побываем внутри.
Терри оттолкнул меня в сторону и толкнул в дверь ногой чуть ниже ручки. Все выглядело так, словно он знал, что делать.
Дверь распахнулась.
Внутри все было очень похоже на мою квартиру. Единственное отличие заключалось в том, что у Кэрол были вещи, которые действительно можно было выбросить. Мебель, бокалы, фотографии, одежда, растения, безделушки — все было подхвачено порывом ненависти, который пронесся по ее квартире.
И такие же имена были написаны на стенах. Таким же красным цветом, такими же грубыми мазками.
Я стоял в гостиной. Диван, на котором мы начали заниматься любовью, был перевернут и кровоточил красной краской. Я прошел в спальню. Кровать, на которой Кэрол прижималась ко мне, теперь была осквернена, раздроблена на маленькие кусочки.
— Где она? — закричал я.
Куда она уехала? К матери? Или дальше, из города, из штата? Где она спряталась? Она, должно быть, испугана, сбита с толку.
Я как в трансе побрел в ванную.
Унитаз разбит; мази, кремы, дезодоранты Кэрол стали пенистыми островками в луже воды, расползшейся по полу.
Я подобрал пустую бутылочку от таблеток и положил в карман.
В гостиной Терри сидел на корточках около расколотого телефона. Он копался в порванных, залитых красной краской бумагах, которые были разбросаны по всему полу.
— Там есть что-нибудь? — спросил я.
Он отрицательно покачал головой:
— Счета за коммунальные услуги, банковские выписки и еще целая куча всего, что я не могу прочитать из-за краски.
Я присоединился к Терри. Он оказался прав — мы не нашли ничего, что могло бы помочь нам, кроме ничего не значащих теперь счетов за коммунальные услуги. Это казалось таким печальным. Словно кто-то сказал Кэрол, что у нее больше нет дома. «Послушай, — говорил этот кто-то, — ты разрушила мою жизнь. Теперь настала твоя очередь».
Я поднял одну из нескольких уцелевших бумаг. Может быть, в ней скрывался ответ, где она теперь.