— Все было хорошо. Я чувствую Полю… чувствовала. Когда ей нездоровится, у нее и голос кислый, и лицо. Что же касается каких-либо проблем, она всегда решала их сама. Да и какие проблемы могут быть в ее возрасте?! Разве что на любовном фронте, но я никогда не слышала, чтобы у Полины кто-нибудь был.
— Марина, давайте вернемся к вашему мужу. Вы говорите, что он уехал на базу Черные камни. Когда это было?
— Я точно знаю когда. Двадцать второго. Это был как раз день рождения моей сестры.
— Он точно был там, в Крыму? Не могло такого случиться, что он вылетел, скажем, домой?
— Да что вы такое говорите?! Вернувшись, он был под сильным впечатлением от рыбалки, показывал, сколько наловил рыбы, и все такое! Нет, это абсолютно исключено.
— Когда он вернулся?
— На следующий день, после обеда.
— Может быть, у него есть брат-близнец?
— Никакого близнеца нет. Братья есть, их всего у матери четыре, но все так разбросаны… в географическом смысле. Один живет в Краснодарском крае, двое других — в Волгограде. Толя с ними не общается, так уж сложилось, изредка мы обмениваемся поздравительными открытками.
— У них конфликт?
— Нет-нет, что вы! Просто у каждого — своя жизнь. Скажу откровенно, мне так спокойнее. Почему вы заинтересовались братьями Толи?
— У близких родственников нередко совпадают группы крови и ДНК. Мы обследовали вашу квартиру после того, что случилось с Полиной, и обнаружили мокрое полотенце, мужское, с биологическими следами, которые дали нам возможность определить ДНК человека, который им вытирался. Сравнили со следами, оставленными на предметах туалета вашего мужа, а их было предостаточно: его грязное белье в корзине, его бритва, расческа, зубная щетка…
— И что? Что вы хотите сказать?!
— То, что ваш муж, находясь в Евпатории или в Черных камнях, одновременно успел побывать дома, искупаться и даже побриться! Кроме того, отпечатки его пальцев обнаружили в вашем джипе. Но самое ужасное, что его ДНК совпадает — полностью — с ДНК насильника вашей дочери.
Лизе и самой стало страшно от своих слов. Она с трудом заставила себя взглянуть на Марину Блохину. Женщина смотрела на Лизу и одновременно куда-то мимо нее в пространство.
— Постойте, но это же невозможно! — наконец сказала она. — Он точно был на этой базе Черные камни. Я слышала, как он договаривался по телефону, обсуждал, где и как они с друзьями будут ловить рыбу!
— Что за друзья? Он давно с ними знаком?
— Мы каждый год ездим туда, у мужиков образовалась своя компания.
— Вы видели когда-нибудь этих людей?
— Да, конечно! Однажды, когда мы приезжали туда в сентябре, у одного из приятелей мужа, кажется его зовут Юра Заточный, был юбилей, сорок лет, и все собрались в кафе «Караман», нам подали потрясающую баранину… Да, я видела всю эту компанию. Очень приличные люди, бизнесмены. В основном из Москвы. Они всегда приезжали с семьями в Евпаторию, женщины проводили время в отелях или в частных гостиницах, а мужчины — на базе Черные камни. Лиза… Можно, я вас буду так называть? — Марина достала очередную сигарету, и Лиза заметила, что ее руки дрожат. — Лиза, вы и правда полагаете, что мой муж, Толя, способен… изнасиловать и убить собственную дочь?! Вы в своем уме?!
— Марина, Анатолий — биологический отец Полины?
— Разумеется! У меня до Толи никого не было, я родила Полю от мужа! А что с ДНК Полины?
— В том-то и дело, что все анализы указывают на то, что ее изнасиловал либо ее отец, либо его — и ее — близкий родственник! И тот факт, что в ванной оказалось мокрое полотенце, которым пользовались недавно — уж никак не до вашего отъезда в Крым! А в машине двадцать третьего октября, то есть в день убийства, тоже находился ваш муж. Два дня вы, по сути, своего мужа не видели… Двадцать второго и двадцать третьего октября — как раз тогда и была убита ваша дочь… Вы бы на моем месте что подумали, сопоставив все факты и свидетельские показания?
— Но Толя не такой… — По щекам женщины заструились слезы. — Нет, он не такой! Он нормальный. Он не мог… Это просто какое-то чудовищное совпадение, или же там, в лаборатории, где проводили экспертизу, что-то напутали… или кого-то подкупили. Мой муж — нормальный человек! Он не извращенец!
— Теперь вы понимаете, почему я расспрашивала вас о его братьях?
— Да! Понимаю. Послушайте, раз такое дело, их всех надо проверить. Срочно! У меня есть их телефонные номера, адреса. Ведь можно узнать, где они находились в это время! Только, пожалуйста, ничего не говорите Толе. Он будет потрясен! И нашим с ним отношениям придет конец. Мы и так жили вместе ради Полины, я же начала вам рассказывать… Он разлюбил меня, я это чувствую. Если вы сейчас предъявите ему такое тяжкое обвинение, он замкнется в себе, подумает, что я с вами заодно, и все будет кончено. А я люблю его! Толя — прекрасный мужчина. Я должна, хочу его вернуть! Особенно сейчас, когда у нас больше нет Поли…
Марина разрыдалась. Закрыв лицо руками, она раскачивалась всем телом, завывая, издавая страшные приглушенные крики.
— Марина, когда вы можете предоставить нам номера телефонов и адреса братьев Анатолия? — спросила молчавшая до этой поры Глафира.
Женщина подняла голову, вскочила, схватила сумку и достала потрепанную записную книжку.
— Да они все здесь, с собой у меня… — Она принялась листать странички. — Вот, пишите…
— Послушайте, когда он наконец освободится?
Вера во второй раз спустилась вниз, к секретарше прокурора, чтобы спросить, когда же ей можно будет поговорить со следователем Мирошкиным. Тот час тому назад заперся в своем кабинете.
— Он ведет допрос, работает человек, вы что, не понимаете русского языка? — ответила полненькая, аккуратно причесанная, запакованная в английский костюм секретарша раздраженным тоном. — Сидите и ждите, если так нужно! И вообще, девушка, вы все-таки в прокуратуре, ведите себя потише. Здесь люди работают!
Вера вернулась на второй этаж и вновь уселась в пустом коридоре на жесткий стул в ожидании, когда же освободится Мирошкин, следователь, расследующий дело о нападении на Дениса Борисова.
Чуда не произошло, Катя так ничего и не рассказала ей. Значит, не доверяет, значит, никакая она ей не подруга! Разбогатела, зазналась и теперь презирает ее, свою бывшую подружку, считает ее недостойной себя, чтобы с ней дружить.
Устроила этот спектакль со слезами и фальшивым признанием, чтобы только задобрить Веру, чтобы та не донесла на нее! Призналась только в том, что была у Борисова, а что ударила его ножом — об этом промолчала. А кто еще мог его так ранить?! Кто еще мог в сердцах схватить нож и всадить ему в живот, как не оскорбленная в своих чувствах бывшая жена? Безусловно, Борисов не молчал, он явно озвучил некие неприятные для Кати вещи. О Чарове говорил, о том, что она продалась ему. И когда Катя попыталась рассказать ему о своей любви к нему, к Денису, он просто расхохотался ей в лицо, а потом, скорее всего, оскорбил, обозвав Катю каким-нибудь неприличным словом, заклеймил ее, как шлюху. Вот как было дело! И об этом знает (ну, пусть только догадывается) только один человек: она, Вера.