– Я никому не вправе доверять свои секреты, даже полицейским.
– Герасим, да все нормально! Мы же по ночам будем вдвоем… И Артур все будет проверять и следить за мной… – испугалась Диана того, что Гера в тревоге за нее сейчас все и испортит.
– Вот именно! Ваше наблюдение нужнее днем, а ночью я отвечаю за Диану! Вам придется довериться мне! – вторил ей Артур.
– Я не могу тебя оставить… Не могу! Вы же не всю ночь репетировать будете? Вот я и буду рядом… Буду тебя ждать и отвозить домой. Это не обсуждается, иначе я ее сейчас унесу отсюда силой, – нахмурился Герасим.
– Да ради бога! Жди, где хочешь, только не на арене, – согласился Артур, тоже беря пончик и обваливая его в сахарной пудре.
На этом они и порешили, потому что такая договоренность устроила всех.
– И еще я хотел бы знать, кто мог желать зла тебе и твоей Маше? – спросил Герасим. – Только ответы типа: «У нас большая цирковая семья, и мы все любим друг друга» не принимаются. Сконцентрируйся!
– Так а что еще я могу сказать? Если бы я знал сам, кто это мог сделать, я бы к вам за помощью не обратился, я бы давно уже… прости, Господи…
– Я знаю! – подняла руку Диана, словно в школе.
– Что? Ты здесь дня не пробыла и уже что-то знаешь? – скептически спросил Артур.
– Я же профессионал! А потом, со стороны всегда виднее! Ты забыл, что обратился в детективное агентство? – ответила Диана уверенно, даже Герасим на нее загляделся.
Однако смотрел он на нее с удивлением – очень рано она записала себя в профессионалы и, главное, очень уверенно.
– Я, например, знаю, что дочь вашей воздушной гимнастки Насти, как она сама попросила себя называть, хотела быть твоей ассистенткой, но ты ей отказал и выбрал Машу.
– Камилла? – усмехнулся Артур и пояснил: – Да она хотела быть моей женой, а не ассистенткой, скорее всего. И была при этом весьма настойчива, мужчина поймет, что я имею в виду: с таким напором женами не становятся, такую даже в любовницы брать страшно.
Герасим усмехнулся, видимо, он по-мужски понял, о чем говорит Артур, а Диана с осуждением посмотрела на него.
– И чем не мотив? Отвергнутая женщина – это страшно. И она может затаить обиду на всю оставшуюся жизнь, – согласился Гера с осуждающим взглядом Дианы.
– Да вы с ума сошли? Обиду-то она, может, и затаила, хотя мы с ней больше не ссорились. У нас нельзя долго конфликтовать, иначе не выйдешь на арену. Но у нее никогда бы не хватило ума убить Машу таким способом, – сказал Артур, – она, извините, туповата…
– Возможно, у нее были сообщники или один сообщник, или она проконсультировалась с кем-то, – не согласился Гера и похвалил Диану: – Молодец! Такие сведения раздобыла! Естественно, соперница могла избавиться от соперницы – это очевидно. Это хорошее направление для расследования.
– Мария уже женой мне была! Какая соперница? – возразил Артур. – Да и какие это секретные сведения? Это все знали! Вот, например, откуда ты узнала?
– Я узнала от Насти, говорила же, – ответила Диана.
– Понятное дело! Первая сплетница в цирке и моя несостоявшаяся свекровь. Ну как же без нее, – фыркнул Артур.
– Ты недолюбливаешь ее? – уточнил Герасим. – Вы же одна большая семья!
– А в семье тоже бывают размолвки… причем даже чаще, чем между чужими людьми. Нет, у меня с Настей вполне нормальные отношения. Просто она не может мне простить, что я отверг ее Камиллу, что я расклеился, как тряпка… Она меня «подкалывает» и все чего-то ждет…
– Я больше скажу: она не оставила планы женить тебя на своей Камилле, – сказала Диана, – я это чувствую.
– Да нет! Давно все улеглось! – отмахнулся Артур.
– Почему тогда она расспрашивала меня, в каких я с тобой отношениях? – спросила Диана. – И это ее интересовало, а не то, как ты будешь возрождать свои фокусы.
Артур нервно дернул плечом.
– Это проблема Камиллы. Я никогда не женюсь на ней, даже если она будет последней женщиной на земле, – сказал он категорично.
– Настолько плоха? – поинтересовался Герасим.
– Я ее не люблю, никогда не любил и не полюблю… Может, и глупо столько говорить о любви мне, сильному мужчине, но это – правда… Вот Машу я любил. А жениться без любви – не представляю как. Тоже не современно?
– Так, может, это Настя подложила тебе свинью за страдания ее дочери? – спросила Диана, расширяя круг подозреваемых.
– Да вы с ума сошли? Опять за свое! – не соглашался с их доводами Артур.
– А мне кажется, что хоть это преступление и направлено против женщины, но по исполнению оно чисто мужское, – сказал Герасим. – Хотя по ненависти и изощренности – женское… противоречие какое-то.
– Думаешь, исполнение – мужское, потому что связано с технически сложным механизмом? – уточнила Диана.
– Именно…
– Мужчины в цирке тоже есть. Я познакомилась пока с двумя дрессировщиками, – ответила Диана.
– Наша «сладкая парочка»? – улыбнулся Артур. – Вот уж они точно не хотят на мне жениться, им вдвоем хорошо. Хоть здесь я никаким боком по личным причинам не замешан.
– А не по личным? Например, какой-то конфликт? Все же гладко не бывает! – сказал Гера. – Давай, вспоминай!
– По пьяни раз назвал Егора Егоровича педиком. Это считается? – уточнил Артур.
– А он что?.. – усмехнулся Герасим.
– Дал мне по морде, – развел руками Артур, чувствовалось, что ему было неприятно вспоминать этот эпизод.
– Тогда все, – вздохнул Гера.
– Что – все? – не поняла Диана.
– Конфликт исчерпан! Разобрались по-мужски, – пояснил Гера.
– Так это по-мужски… А если не совсем мужики, так могут и обиды затаить женские… – не согласилась Диана.
– Был еще неприятный эпизод с дрессировщиком Карлом Игоревичем, – сказал Артур, немного подумав.
– Выкладывай начистоту! – подбодрил его Гера.
– У Карла Игоревича была любимая собачка… Вот именно: у укротителя тигров была маленькая собачка в гримерке. Его любимица, она ему заменяла ребенка, такое складывалось впечатление… Он ее совсем не дрессировал, просто любил, баловал… Всякие «сюси-пуси»… А в итоге его любимица провалилась в один из моих вовремя не закрытых люков и сломала себе шею, – развел руками Артур.
– Упс! – присвистнула Диана. – Что – совсем?
– Совсем, – подтвердил он.
– Жалко собачку, – сказала Диана и посмотрела на Герасима, словно ища его поддержки.
– И что Карл Игоревич? – поинтересовался Герасим. – Это серьезно…
– Переживал, конечно… Со мной не разговаривал с неделю, но потом простил… Все-таки это был несчастный случай. Никто не хотел убивать его пса… Мне тоже было неприятно.