Если уж бог спустился с небес, надо втоптать его в грязь.
* * *
Запив коньяком пару противорадиационных таблеток и с десяток таблеток иммуностимулятора, отец строго-настрого велел Лали, толстяку-врачу и пилотам не высовываться наружу, ждать его на борту.
Она хотела сразу пойти с ним, но он опять наорал.
У вертолета застыли в почетном карауле десятка два бойцов в комбинезонах с капюшонами, из-под которых виднелись «хоботы» противогазов.
Начался концерт. Громко заиграла музыка.
От нечего делать Лали смотрела в окно. Снаружи ровным счетом ничего не происходило. Скучно, как же… И тут один боец в противогазе упал. Из спины у него что-то торчало, какая-то палка. Второй упал с похожей палкой в горле. Третий… Остальные засуетились, кинулись их поднимать, размахивая руками, то есть переговариваясь жестами, ведь в противогазах не очень-то покричишь, да и музыка… Еще один упал на бок, засучил ногами.
Врач заметил интерес Лали и, прильнув круглым лицом к бронестеклу, забеспокоился. Увиденное ему настолько не понравилось, что он вытер со лба пот рукавом халата.
– Что это с ними?
Лали покачала головой. Не в курсе.
– Кто-то расстреливает их из луков. Очень на то похоже, – меланхолично предположил старший пилот, как будто говорил о чем-то обыденном, малозначительном.
– Лук – это что, оружие? – Врач протер линзы очков. – Вы на это намекаете?
– Да, – последовал ответ.
– Так что же это?! – Толстяк трижды смахнул пыль с подлокотника. – Что же это?!
Он бы еще раз десять повторил это, если б вертолет не окружили люди в странных однотипных одеждах. В руках у них были самые настоящие луки, а за плечами – колчаны со стрелами. И луки и колчаны, конечно, не из дерева, а из пластика.
Лали как-то пробовала освоить лук в симуляторе, но успехов не достигла.
Люди осмотрели трупы, сняли с них противогазы, натянули зеленые маски на себя, потом забрали дубинки-электрошокеры и уж ими-то принялись молотить по бортам и стеклам вертолета.
– Чего они хотят?! – Врач попеременно тер все, до чего только мог дотянуться. – Чего они…
Грохот дубинок усилился – теперь странно одетые люди лупили вдвое чаще и с возросшим упорством.
– Взлетайте! Что же вы медлите?! – Врача трясло.
– Гурген Аланович велел ждать, – отрезал главный пилот, и толстяк тут же попытался его переубедить – мол, ты что, не понимаешь, что это бунт, мы все погибнем.
Закончил он таким аргументом:
– Министра уже порвали в клочья! Его больше нет! А если жив, то все равно его не спасти!
Лали вскрикнула. Надо помочь отцу! Былые обиды тотчас забылись. Схватив первое, что попалось под руку, – бутылку с коньяком, она открыла дверцу и выпрыгнула из вертолета. Ей вцепились в плечо – с разворота ударила бутылкой прямо в зеленую шлем-маску. Брызнули осколки, коричневая пахучая жидкость плеснула в стороны.
И музыка смолкла. Послышались крики, загрохотали выстрелы.
Лали еще успела воткнуть горлышко с неровными краями кому-то в живот, а потом ее скрутили. Как и врача с главным пилотом. А вот второму пилоту повезло меньше. Он попытался сбежать. Стрела угодила ему в спину и повредила, похоже, позвоночник. Он упал и пополз на одних только руках. Его без труда догнали и принялись методично охаживать ногами.
К Лали, которую держали двое, подошел мужчина без противогаза, лысый. В его прищуренных глазах, окруженных сеткой морщин, светилось торжество. Сквозь щетину на щеке проглядывала татуировка – надкушенное яблоко.
Он осклабился:
– Добро пожаловать в ад!
Лали плюнула ему в лицо.
* * *
– Интерфейсом к стене, ламерок! И не рыпайся!
С хохотом Ивана впечатали в стену.
Похоже, конвоирам нравилась их новая роль. Всю жизнь их сопровождали и заставляли вот так упираться лицом в обшарпанную вертикаль, не знавшую ремонта с самой постройки. А тут они рулят процессом. Вот и наслаждаются, сволочи.
Скрипнула несмазанными петлями стальная дверь.
– Чего завис? Входи!
Вошел – точнее, втолкнули – и обомлел.
– Ванька! – С радостным криком к нему кинулась Лали, обняла крепко-крепко.
Он зажмурился от счастья, зарылся лицом в ее густые, черные как смоль волосы. Ему было хорошо, как никогда. Любимая с ним – а весь мир, все зло и добро, все обещания и вся боль пусть подождут!..
Лишь спустя целую вечность он открыл глаза и заметил, что в камере, помимо него и Лали, еще четверо мужчин, один из которых – Гурген Бадоев, второй – незнакомец в белом халате. Третьему, в летной униформе, было явно нехорошо, потому его голова покоилась на коленях у четвертого, тоже пилота.
Бадоев и Жуков уставились друг на друга. Точнее, враг на врага. Они вцепились бы в глотки один другому, не будь Лали рядом. Но вот она – прильнула, слезы в глазах, шепчет:
– Ванька, ты жив, я верила, что ты жив…
– Ну кино! Мелодрама! – захрипели сзади. – Костылю понравится! Он обоих оприходует!
Вот, значит, почему на Ивана напали. А сюда просто стаскивают тех, с кем еще будут сводить счеты…
Он обернулся. Дверной проем загораживали двое рабов, притащивших его сюда. Только сейчас он смог их толком рассмотреть. Один – с оттопыренными ушами – под его взглядом попятился, выставил перед собой заточку и пробормотал: «Слышь, Дубас, ты тут сам справишься, а у меня дела», – после чего скрылся из виду. Ага, вот кто грозился выколоть Ивану глаз. Ну-ну. И если ушастый хоть как-то походил на человека, то второй был полным уродом. Спину его «украшал» мощный горб, надбровные дуги выпирали, длинные руки, прикрытые тканью робы лишь до локтя, чуть ли не касались пола. Кожа у него была нездорово белесая, в язвах, однако при всех признаках вырождения мышцы бугрились под выпирающими венами, а весил Дубас центнера два, не меньше. И слезящиеся красные глазки он не отвел, когда Жуков недобро уставился на него.
– Тискайтесь пока, скоро казнят всех. – Урод захохотал, будто сказал нечто очень смешное, а потом закашлялся – изо рта его при этом вылетели сгустки крови. – Костыль позабавится – и казнят!
Он с грохотом захлопнул дверь камеры, щелкнул ключ в замке.
– На плацу ставят кресты, несут все горящее, – продолжил урод снаружи. – Спалим вас всех, а потом улетим. Туда улетим, где хорошо, где тепло! У нас теперь вертолет. Это круто! Наши хакеры придумали! Ясно? Прилетел Бадоев, а улетим мы! Деру все отсюда! Это круто!
Похоже, у Дубаса не только с внешностью проблемы, но и с мозгами. Родился наверняка здесь, а экология на острове… м-да…
– Это не круто, – не удержался Иван; Лали как раз распутывала проволоку на его запястьях. – Сколько в лагере народу? Двадцать тысяч? Больше? А в вертолет поместятся от силы два десятка. Так что деру смогут дать разве что вожди, хакеры ваши. А вас бросят!