— Да не будет ее никто мочить! Проваливай отсюда! — все больше и больше теряла терпение Тамара. — Сами разберемся!
У меня отлегло от сердца.
— Я против ваших разборов ничего не имею, — продолжал бомж. — Если приехали пугать, то пугайте на здоровье. Пугайте, сколько вам влезет. Только пугаете вы на моей территории, в моем государстве. А нахождение на территории чужого государства денег стоит. Тем более, вы не просто ко мне в гости приехали, а разборы тут чините. Так что, люди добрые, надобно визу оплатить…
— Какую визу?! — Тамара раскраснелась от злости.
— Обыкновенную! Хочешь деревянными, а хочешь зелеными! — Представитель бомжовской группировки начал терять терпение не меньше Тамары.
— Да на кой черт тебе нужны зеленые, если ты на мусорке живешь?!
Не скажи, голубушка, зеленые нужны всем. И тем, кто на мусорке живет, и тем, кто в благоустроенных квартирах. Зеленый, он и в Африке зеленый. Мы раз в месяц отправляем одного из наших людей в город, чтобы поменять доллары на рубли, а рубли на натуральные продукты. Так что если, голубушка, ты кого из наших у обменного пункта увидишь, не удивляйся.
— Хорошенькая картина, — нервно засмеялась Тамара. — Бомж у обменного пункта!
— А ты как думала… Так что, давай плати по таксе и пугайте, сколько вам лезет. В вашем государстве есть свои законы, а в нашем — свои. И никуда от этих законов не денешься. Плати, красавица, как положено, а я работать пойду. Сегодня работы — непочатый край. Скоро еще одна мусороуборочная машина приедет. Время терять нельзя. Ты занимайся своим делом, а я своим. Ты мне деньги даешь, и я ничего не вижу и ничего не слышу. Только в последний раз повторяю, что беспредел чинить не позволю. У нас здесь все строго. Все, как в аптеке…
Тамара сморщилась, поправила прическу и проговорила злобным голосом:
— Слышишь, мужик! Пошел вон отсюда. Если бы ты у меня денег на бедность попросил, я бы и то подумала, давать их тебе или нет. А ты, я смотрю, тут вымогательством занимаешься. Нехорошо, мужик, ой не хорошо! За это и поплатиться можно…
Бомж раздул ноздри и принял угрожающую позу.
— Я на бедность давно не прошу. На бедность пусть бедные просят.
— А ты, значит, не бедный?
— Не бедный. Я начальник, а начальники никогда бедными не бывают.
— Начальник чего?! Мусорки?!
— Да хотя бы и мусорки…
— Тамар, может этому господину начальнику в бубен дать? — спросил один из державших меня мужчин. — Давай я ему хорошенько в бубен заеду, и дело с концом. Еще бы мы бомжей слушали!
Другие бомжи, стоявшие поодаль, подошли к своему товарищу и, как один, по команде, достали ножи. Тамара побледнела и посмотрела на державших меня мужчин растерянным взглядом.
— Ребята, да тут всем в бубен не дашь. Уж больно их много. Всех не перебьешь. Вон и другие начали подтягиваться. Порядок есть порядок. Мне кажется, что лучше заплатить. Сколько вам я должна? У вас определенная такса?
— У нас строгая такса. Ровно сто долларов. Хочешь долларами, хочешь рублями…
— Сколько?!
— Сто долларов?
— За что?!
— За то, что занимаешься незаконными действиями на нашей территории. Между прочим, твои действия под статью попадают. Так что, голубушка, плати по таксе и меня не держи. Мне работать надо. Сама знаешь, время — деньги. Меня и работа, и люди ждут, а я здесь простаиваю.
— А подешевле?
— Что подешевле?
— Мне кажется, ты крутовато берешь…
— Да это не я так беру. Такса такая. У вас там, в городе, ничего дешевле не бывает. У вас там все только дороже.
Тамара принялась рыться в сумочке.
— Вот жизнь пошла, — разговаривала она сама с собой. — На свалке и то нужно платить. Где ж на вас на всех денег-то наберешься! Еще никогда в жизни бомжам не платила. Достав деньги, она брезгливо протянула их бомжу и спросила:
— Надеюсь, ты сейчас уйдешь?
— Уйду. У нас все по справедливости. Только на бутылочку еще подкинь, и мы в расчете.
— На какую бутылочку?!
— На обыкновенную. Чего-нибудь горячительного. Сегодня грех на бутылочку не подкинуть. У нас завтра свадьба.
— Какая еще свадьба?
— Обыкновенная, — совершенно спокойно заявил бомж. — Ты что, не знаешь, какие свадьбы бывают? У меня сестра замуж выходит. Вон, видишь, какая красавица.
Бомж махнул рукой до неприличия запущенной женщине, разгребавшей мусор. Женщина, если конечно такую можно назвать женщиной, точно такого же неопределенного возраста, улыбнулась и игриво послала воздушный поцелуй.
— О, бог мой! Даже таких замуж берут… Тут черт знает сколько лет не можешь выйти замуж… А эта красавица, значит, выходит.
— Выходит! — хвастливо заявил бомж. — —У нее поклонников много. Каждый добивался руки и сердца, но она отдала предпочтение Сереге. Он ее долго обхаживал и смог своего добиться.
— А свадьба где будет?
— Прямо в нашем государстве. Где ж еще. Дома. На родной земле. Гулять всю ночь будем. Пить, гулять, костры жечь.
— А где ж молодые жить-то будут? — Голос Тамары был полон сарказма.
— Мы молодым домик небольшой соорудили из картонных коробок…
— А если дождь пойдет?
— Если идет дождь, сверху клеенка натягивается.
— А зимой?
— До зимы еще дожить надо. Зимой мы себе другие дома мастерим, и костры круглосуточно жжем. Так что, даешь молодым на бутылочку?
— На, держи.
Тамара достала из карманы пятисотрублевую купюру, сунула ее бомжу и в очередной раз брезгливо сморщилась.
— Тут тебе на несколько бутылочек. Послушай, будь другом, сделай так, чтобы я тебя больше не видела.
Бомж вежливо раскланялся и удалился. Следом за ним ушли наблюдавшие за происходящим его собратья.
— Ну что, больше нам никто не мешает, — пропела Тамара с какой то дурацкой интонацией. — Отбуцкайте ее хорошенько, пусть знает, что деревенские бабы не самые хитрые и что им совсем не все дозволено, как они о себе возомнили.
— Не надо! — Мои глаза налились слезами, подкосились колени.