Принц слушал со скептической ухмылкой, но, когда заговорил, голос был серьезным и достаточно почтительным:
– Но это все-таки меч, а не топор или молот, не так ли?
Томас покачал головой.
– У рыцарского меча то же назначение, что и у боевого топора или молота. Он предназначен раскалывать стальные панцири, стальные шлемы. Сарацины редко носят тяжелые доспехи, потому у них мечи легкие и очень острые, вовсе не для того, чтобы рубить железо, а наши мечи… увы, это те же колуны. Потому такие тяжелые, толстые и длинные. Острота лезвия значения не имеет. Глупо затачивать до остроты бритвы то, что при первом же ударе о стальной панцирь превратится в… сами понимаете, во что.
Принц не сводил с него пристального взгляда.
– Но вы своим мечом не раскалывали панцири, когда на вас напали!
– Совершенно верно, ваше высочество, – согласился Томас. – Но это уже вторая ступенька владения оружием. Когда привыкнете махать мечом без устали от завтрака и до обеда, можно учиться попадать в сочленения доспехов. Здесь нужна большая точность, потому нужна очень твердая и верная рука, а ее можно выработать только долгими упражнениями. Очень долгими! И если ваши наставники вам говорят, что вы уже хорошо владеете оружием, что ж… им так хочется поверить, правда?
Он церемонно поклонился, взгляд постарался сделать при всей почтительности холодноватым и отчужденным. Принц в растерянности оглянулся на молчаливого наставника.
Томасу, как герою дня, представляли гостей герцога, все стремились познакомиться с таким отважным и могучим рыцарем. Он отвечал на приветствия, забывал имена сразу же, едва называли следующего. Непонятно, как герцогу удается запоминать по двадцать-тридцать человек в день, для этого нужна голова больше, чем у коня, но у герцога голова хоть и поменьше, но как-то справляется, а Томас только кивал, улыбался, снова кивал, да и пусть, все равно утром поедут дальше.
Леди Жанель подхватила его под руку, Томас поулыбался ей, она усадила его рядом, сияющая и веселая, проворковала томно:
– Сэр Томас, вы всех женщин просто очаровали!
– Надеюсь, – пробормотал он, – эти чары не противоречат учению святой церкви?
– Ах, – ответила она еще обворожительнее, – вы все шутите! Все только и говорят о вашем подвиге!
– Да, – ответил он вежливо, – слушать это пение целый час – это больше, чем подвиг. Это мученичество!
Она отмахнулась с той же улыбкой:
– Вы все шутите, доблестный герой. Подвиг – это ваше беспримерное сражение с этими ужасными людьми.
– Господь все видит, – ответил он благочестиво. – Что бы я делал без его помощи?
Она сказала загадочно:
– Надеюсь, вы не всегда призываете высшие силы?
– Только когда забуду, – ответил он честно. – А так вообще-то стараюсь идти с Господом в сердце.
Она капризно надула губки.
– Не слишком ли вы с ним неразлучны? Иногда приходится таиться от всех, даже от Господа. Я имею в виду дела амурные… Или вы блещете только в битвах и сражениях? Вы слышали, граф Удельгейс объявил большой турнир по случаю объединения его земель с владениями барона Цеппелина.
– Нет, – ответил Томас. – Не слышал.
– Большой турнир, – сказала она мечтательно, – приедут сотни рыцарей в сверкающей, как солнце, броне! Будут звучать с утра до ночи песни менестрелей, крики герольдов, зеленые поля расцветут красными, оранжевыми и желтыми шатрами, на богатых повозках прибудут яркие и прекрасные женщины, прославленные красавицы… О, дорогой Томас, в этом месте ваши глаза заблестели!
Томас сказал с неловкостью:
– Я уехал из Кастла в преддверии турнира, куда уже начали съезжаться все эти красавицы.
– Вас заставили? – спросила она сочувствующе, с правого плеча платье сдвинулось вниз по белой руке, обнажая чистую девственную кожу. – И никто из красавиц вас не вознаградил за потерю?
Он сказал деревянным голосом:
– Леди Жанель, рыцаря может заставить только его долг. Превыше всех турниров долг, который заставил меня выступить… да, выступить! И, к сожалению, не дающий мне насладиться гостеприимством любезнейшего герцога.
– Долг? – спросила она с непониманием.
– Именно, – подчеркнул он. – Долг рыцаря – борьба со Злом!
– Ох, – сказала она в испуге и красиво округлила глаза. – Вы борец со Злом?
– Именно, – ответил он гордо и выпятил подбородок. Подумал, выпятил грудь, а потом постарался раздвинуть плечи еще шире. – Со Злом надо бороться. Если не мы, рыцари, то кто?
– Какая у вас красивая жизнь, – сказала она восторженно. – Вы такой отважный… Вы ведь отважный, да?
– Стараюсь, – ответил он скромно. – Обо мне отзываются с уважением прославленнейшие в боях рыцари, среди них есть и монархи, руководившие крестовым походом в Святые Земли за освобождение Гроба Господня.
– Ах, – сказала она с гримаской неудовольствия, – стоило ли молодым и сильным мужчинам уезжать так далеко за моря, чтобы там сложить в жарких песках головы? Для молодых и сильных есть возможность борьбы за правое дело и здесь, в Британии.
Томас ощутил в воздухе нечто такое, что калика называл угрозой, где здесь ловушка, не понял, но опасность явно приближается, и он повернулся спиной ко входу на балкон. Солнце опускается к горизонту, на залитом кроваво-красным небе стал заметным очень далекий замок, отсюда выглядит совсем черным, угрожающим. Томасу почудилось, что видит узкие бойницы в башнях, по спине побежали мурашки. Замок, именно замок, а не его обитатели, наблюдает за ним холодно и враждебно.
– Чей это замок? – поинтересовался он. – Мне кажется, его хозяева не очень любят соседей.
Жанель прощебетала игриво:
– Тот замок, по слухам, пуст.
– Абсолютно? – переспросил он с недоверием. – Так не бывает. Хотя бы разбойники, но там живут.
Она сказала так же мило:
– Тот замок по ту сторону реки.
Холодок страха прокатился по его телу, он начал поворачиваться к ней, но леди Жанель с готовностью придвинулась, чтобы прийти ему на грудь, и он снова повернулся поспешно, указал в ночь:
– А почему там что-то светится?
– Там не люди, – промурлыкала она. – Кто знает, что у них там за… развлечения?
– Развлечения?
Она ответила игриво:
– А чем еще заниматься благородным господам? Наш удел – пиры, танцы, интриги, любовные игры, охота, снова пиры и прочие развлечения… Особый привкус придают гости. Среди них попадаются очень интересные рыцари. Сэр Томас, от вас веет отвагой и мужеством! Я вся таю, как воск на жарком солнце. Вот послушайте, как взволнованно бьется мое нежное сердце… Дайте же руку!.. А теперь положите ее сюда… Не отдергивайте, это всего лишь моя грудь…