– Делать нечего, расскажешь после, – улыбнулся Игорь и протянул руку Никите: – Давай, герой, поднимайся! Пойдем перекусим!

Братья вприпрыжку направились вместе с ним в кухню. Полина долю минуты колебалась, но, видно, голод победил. Она переступила порог и зажмурилась от яркого света. Степка и Никита без всякого стеснения расселись за столом и принялись стучать кулаками от нетерпения, пока Луганцев изучал содержимое холодильника. Наконец он поднял голову и озадаченно посмотрел на Полину.

– Я понятия не имею, что едят дети. Посмотри сама, чем вас лучше накормить.

Осторожно ступая, Полина приблизилась к холодильнику. Луганцев придержал дверку, и пока она прикидывала, что к чему, он внимательно рассмотрел ее лицо. Девочка была славненькой: черноволосой, большеглазой, с тонкими чертами лица и абсолютно не походила на свою мать, точно так же, как не походили на нее близнецы. Еще в кафе он обратил на них внимание. Крепкие, светловолосые, с озорными мордахами. Тогда он глянул на них, и у него защемило сердце. Чем-то они напомнили ему младшего сына…

Полина тем временем достала из холодильника кастрюльку с супом, сыр и пакет молока. И вопросительно посмотрела на Луганцева.

– Бери все, что считаешь нужным, – он дружелюбно улыбнулся и снова заглянул в холодильник. – Смотри, тут есть сосиски. Может, лучше их сварить, а в картофельное пюре добавим немного молока и разогреем в микроволновке!

– Не хотим суп, – дружно затянули близнецы, – хотим сосиски!

– Будете есть, что дадут! – одернула их сестра и робко улыбнулась Луганцеву. – Вы их простите. Они и вправду проголодались.

Луганцев потер ладони и расплылся в улыбке.

– А я-то как проголодался! Просто ого-го! Даешь сосиски и картошку! – И обнял девочку за плечи. – Ты мне поможешь?

– Я сама приготовлю, – сказала она тихо.

– Давай договоримся, – Луганцев подмигнул мальчикам, – я – хозяин и всегда сам угощаю своих гостей. А со стола мы уберем вместе. Страсть как не люблю мыть посуду!

– Уберем! Уберем! – Близнецы застучали ложками по столу.

Луганцев сделал вид, что нахмурился.

– Эй, танкисты! Знаете, каков порядок в бронетанковых войсках? К еде приступают по команде, съедают все без остатка. Но главное, – он поднял палец и многозначительно посмотрел на близнецов, – пока на столе пусто, ложками не стучат. А то придет старшина и ложки отберет. Чем тогда будете есть? Руками в армии не положено! Вот и останетесь голодными.

– А кто такой старшина? – быстро спросил Степка. – Он такой большой? С рогами?

– С рогами? – опешил Луганцев. – Почему с рогами?

– Как бабай, – Степка изобразил рожки на голове. – У-у, большой такой, лохматый!

– Это бабай лохматый, – засмеялся Луганцев, – а старшина, ну это старшина. Пойдешь служить в армию, узнаешь!

– А я в танкисты пойду, – бойко сообщил Степан. – Знаешь песню? – И тоненько затянул: – Три танкиста, три веселых друга – экипаж машины боевой… Только я дальше забыл. Ты споешь нам песню о танкистах? Бабуля нам всегда поет, когда мы спать ложимся.

– Спою, – кивнул Луганцев.

И несказанно удивился собственной покладистости. Полчаса не прошло, как эти детишки полностью подчинили его себе. Вот он уже готов и колыбельную спеть им на ночь. Что только не сделает с человеком чертовка-любовь? Но, самое главное, эту свалившуюся на него невесть откуда заботу он воспринимал как подарок. И даже злость на Илью прошла. Сейчас он готов был простить все человечество за те почти счастливые минуты, которые ему отпустила судьба. Ведь это были ее дети, и он почти мгновенно нашел с ними общий язык. Это дорогого стоило! Первый мостик был выстроен без особых хлопот. Даже Полина и та уже не посматривала на него исподлобья, а ловко накрывала на стол, успевая наблюдать за кастрюлькой, в которой варились сосиски, и улыбаться в то время, когда они на пару со Степаном пытались разобраться, кто такой старшина. Конечно, Луганцев еще не выяснил, почему дети появились в его квартире, но чувствовал, что разгадка близка. И сердце его замерло. Он вдруг понял, каким слепцом был все это время!

Глава 19

– Полина, – он взял девочку за руку. – Теперь мы можем поговорить спокойно. Конечно, уже поздно, и тебе нужно спать, но пойми меня. Я тоже очень беспокоюсь. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – тихо ответила Полина и оглянулась на дверь спальни. Близнецы, получив обещанное – он все-таки спел им «Три танкиста», – уснули почти мгновенно. Степка никак не хотел отпускать его руку, и Луганцеву пришлось осторожно разжать его пальцы. Он накрыл близнецов одеялом. Полина молча наблюдала за ним, а затем, так и не проронив ни слова, первой направилась в кухню.

Теперь она сидела за столом напротив него и уже не выглядела такой испуганной, как час назад.

– Мама не виновата, – Полина осторожно освободила руку из его пальцев. – Просто бабушка подвернула ногу… И мама… – Она вдруг закрыла лицо ладонями и всхлипнула. – Я очень боюсь за нее. Когда дядя Илья привез нас сюда и узнал, что мамы нет, он очень расстроился. И сразу уехал.

– Успокойся, – Луганцев погладил девочку по голове. – Получается, ваша мама была здесь? Почему же мне никто не сказал об этом?

Полина отняла ладони от лица. Глаза ее покраснели, она шмыгнула носом и нахмурилась. Помолчав мгновение, она, видно, на что-то решилась, потому что в упор посмотрела на него и строго попросила:

– Дайте честное слово, что не будете на нее сердиться.

– Сердиться? – опешил Луганцев. – С какой стати я должен сердиться на твою маму? За то, что она привезла вас сюда? Значит, была в том нужда. Она, видно, не знала, что бабушка подвернула ногу.

– Бабушка давно подвернула ногу, – Полина нахмурилась. – Она бы не смогла у вас работать. И мама… То есть тетя Оля ей посоветовала… То есть мама стала работать вместо бабушки…

Луганцев, точно отгоняющая мух лошадь, резко мотнул головой из стороны в сторону, стараясь вникнуть в то, что сообщила ему девочка.

– Послушай, – наконец произнес он, – ты хочешь сказать… Хочешь сказать, что вместо твоей бабушки на самом деле работала твоя мама? Но это невозможно!

Впервые в своей жизни он растерялся. Он мог предположить все, что угодно. Даже то, что Елена Владимировна намеренно скрыла свое родство с Алиной Заблоцкой. Все это было вполне объяснимо! Но чтобы такое? Его провели, как мальчишку! И ведь у него не закралось ни тени сомнения, что перед ним пожилая женщина! Черт возьми! Как он растекался перед ней, как выворачивал себя наизнанку, а она сидела с бесстрастным лицом, слушала его да еще давала советы, а он все принимал за чистую монету!

Забыв про Полину, Луганцев обхватил голову руками, стиснул зубы и едва сдержался, чтобы не застонать. Надо же так проколоться? Олух, распоследний олух и идиот! А Илья? Мерзавец и подонок! Мало того, что его подставил, так еще намеренно, изо дня в день изводил разговорами об Алине. А может, они сговорились? Может, все специально подстроено?