— Скажите, как, по вашему мнению, смогут ли окончательно договориться Сталин, Черчилль и Рузвельт? Не по одному, а все вместе, втроем?
— Думаю, нет, рейхсфюрер, — вскочил Этнер.
— Однако они уже почти снюхались два года назад, — скривил губы Гиммлер в презрительной гримасе. — Я всегда не доверял англосаксам, а за океаном вообще живут только одни барышники и плутократы. Если не договорятся, то, может быть, сторгуются? Как полагаете? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Наблюдается снижение активности поставок русским оружия морским путем. Сталин этим недоволен, а Черчилль и Рузвельт опьянены временными успехами в Африке и не желают больше кормить на свои деньги свирепого русского медведя. Впрочем, на гербе Берлина тоже медведь.
Вернувшись за стол, рейхсфюрер перебрал лежавшие на нем бумаги и, откинувшись на спинку кресла, значительно сказал:
— Есть сведения, что они хотят встретиться — Сталин, Рузвельт и Черчилль. Пока неизвестно, где именно, но в этом году.
Этнер почувствовал, как у него вспотели ладони: вот зачем понадобился он Генриху, вот почему тот спрашивал о Бергере — хочет поручить им работу по встрече «Большой тройки», как называют газеты руководителей вражеских держав! Жуткая перспектива.
Из праздного любопытства глава PCXА не станет интересоваться временем и местом встречи глав правительств враждебных стран — он не из породы пустозвонов или жадных до сенсаций газетчиков из дешевых бульварных листков. Генрих — полицейский до мозга костей, со всеми положительными и отрицательными качествами, присущими ему, как каждому представителю этой древней профессии. Значит, в самом скором времени надо ждать решения о проведении акции в отношении «Тройки», и такая акция может носить только один характер. Если, конечно, решение уже не принято и не санкционировано фюрером.
Открывались прекрасные перспективы выдвинуться в этом деле на самый верх и столь же реальные перспективы потерять на нем все, что имеешь сейчас, отдав Генриху Бергера. Тогда невольно окажешься и сам втянут в подготовку и осуществление акции. Лавры победителя и гнев фюрера равно падут на тебя. Но как не отдать Бергера и как самому невредимым выскочить из этой мясорубки?
Этнеру показалось, что на его шее затягивается тонкая и очень прочная петля, мешая дышать и застилая глаза багровой предсмертной пеленой. Боже, где же ему найти выход?
— Есть возможность покончить с ними разом, — пальцы рейхсфюрера сжались в кулак, так что даже побелели костяшки.
От этого Этнеру стало еще хуже, словно кулак сжался на его горле, не давая протолкнуть внутрь ни глотка воздуха. О, если бы можно было расстегнуть воротник!
— Я хочу заранее создать несколько групп, — глядя в переносицу группенфюрера, продолжил Гиммлер, — чтобы предусмотреть различные варианты в местах возможной встречи.
«Полетит ли Сталин в Лондон? — лихорадочно гадал Этнер. — Скорее всего, нет, не полетит. Слишком опасен путь и близки базы нашей авиации: Лондон часто бомбят… Африка? Тоже маловероятно: он не захочет отрываться надолго от своих войск. Тогда Штаты? Нет, не должен согласиться. Но тогда где, где? За что сейчас ухватиться и не проиграть, точно предугадав, что они там никогда не встретятся? Аляска, Север?»
— Оберфюрер Бергер и я долгое время занимались Британией, — звенящим от напряжения голосом осторожно начал группенфюрер, наконец решившись сделать ставку. — Мы можем оказаться полезными для разработки и осуществления английского варианта.
— Полагаете, они встретятся в Лондоне? — сверкнув стеклышками пенсне, метнул на него быстрый взгляд рейхсфюрер.
Он снова забарабанил пальцами по крышке стола, выбивая ритм «Хорста Весселя» и задумчиво причмокивая губами. Этнер, затаив дыхание, ждал.
— Что же, — наконец перестал стучать Гиммлер. — Это можно, хотя и с большой натяжкой, принять как один из вариантов. Но одновременно с ним стоит подумать об Африке. Согласны? Тогда возьмете вместе с Бергером эту часть работы. Позже доложите мне, какие люди вам нужны, и незамедлительно их получите.
— Я сегодня же вызову оберфюрера в Берлин, — заверил Этнер.
— Не надо излишней торопливости, — чуть поморщился рейхсфюрер. — Пусть Бергер сначала пришлет нам свой доклад, а мы поглядим, как там развиваются события. Возможно, Сталину после лета вообще станет не до встреч. По крайней мере мне очень хочется так думать и на это надеяться. Прикиньте пока сами, а на следующей неделе, в среду, я жду вас с предварительным докладом и предложениями по Англии и Африке. Хайль!
Петля ослабла, легкие жадно хватали живительный кислород, и Этнер, удостоенный чести пожать руку рейхсфюрера, как на крыльях вылетел в приемную и торопливо направился к себе. Только упав в кресло за собственным рабочим столом, он почувствовал, как невообразимо, смертельно устал от этого опасного разговopa, как он вымотал его, забрав последние силы. Но за ним осталась победа, нелегкая, но победа!
Черта с два Иосиф Сталин согласится на Лондон или Африку! А Этнер теперь вцепится в них руками, ногами и даже зубами, и никому больше не отдаст, придумав тысячи причин, которые ворохом высыплет перед рейхсфюрером. Бог мой, какое великое счастье, что он все-таки сумел добиться своего — пусть с определенными потерями, но все же вылез из петли. Бергер так и не узнает, кому он по гроб обязан сохранностью собственной тощей задницы.
Ну ничего, свое он Этнеру отработает, никуда не денется. Подняв трубку телефона, группенфюрер приказал секретарю:
— Разыщите оберфюрера Отто Бергера и соедините его со мной в любое время. Это срочно!
«Послушаем, что нам скажет старый лис, давно окопавшийся в далеком Немеже». Этнер выдвинул ящик стола и не глядя нашарил в нем пачку американских сигарет. Вытянув одну, он взял ее в рот, но не прикурил, а с наслаждением вдыхал запах ароматного табака. Может он иногда позволить себе хоть какие-то маленькие радости и несколько минут отдыха, столь редкого за последнее время?
Обстановка на фронтах продолжает осложняться, несмотря на постоянные бодряческие заверения рейхсминистра пропаганды Иозефа Геббельса. После жуткой трагедии Сталинграда фюрер отдал приказ незамедлительно призывать в вермахт эльзасцев и лотарингцев, от чего ранее власти неизменно воздерживались, не считая их полноценными немцами, а так, странной и противоестественной помесью с французами. Но теперь об этом напрочь забыто — в воинские части направляют даже заключенных уголовников из тюрем, поскольку Германии стало не до хорошего.
Нет, немецкая армия, конечно, еще весьма боеспособна и довольно долго провоюет, если ей будет чем воевать. Зато промышленность страны уже серьезно напрягается, пусть незаметно для постороннего глаза, но тянет, как полудохлая кобылка, из последних сил. А русские выпускают на Урале все больше и больше танков, самолетов, орудий. Когда-нибудь они достигнут полного перевеса, и уже немецкие пехотинцы побегут от их неуязвимых бронированных машин, спасая свои жизни. Не дай Бог увидеть и пережить такое! Это же крах и начало страшного конца…