Настя и Ахрозов сели посереди стола. Сергей резал для Насти кабанчика и шептал ей на ушко. Настя запрокидывала головку и смеялась.
– А мне жарко, – громко сказала Настя.
Она встала с деревянной скамьи и принялась сдирать камуфляжную курточку. Курточка сдиралась плохо, и Настя капризно сказала:
– Ну что вы стоите? Помогите!
Ахрозов поспешно встал и помог Насте снять курточку. Под ней обнаружился черный хлопковый топик, обтягивающий небольшие, явно не стесненные лифчиком грудки. Настя взяла у Ахрозова курточку и бросила ее на траву.
– Осторожней, – сказал Сергей, – здесь клещи могут быть. Вряд ли, конечно, уже август… У вас прививка против энцефалита есть?
– Нету, – сказала Настя.
Один из подчиненных Ахрозова подошел к нему и о чем-то заговорил, тыча в направлении реки. Ахрозов отвечал ему вполголоса. Насте стало обидно, что Сергей говорит не с ней, а с каким-то прыщавым парнем.
– Это вы о чем? – спросила Настя.
– Да так, у нас электричество отключают. Вон, вчера на аглофабрике чуть пожара не было.
– А что такое аглофабрика?
– Это то, где агломерат делают.
– А зачем?
Ахрозов остолбенел, и Настя поняла, что ляпнула что-то не то.
– Настя, – голос Ахрозова был неожиданно сух, – ты хоть понимаешь, что производит мой комбинат?
– Руду, – сказала Настя немедленно. Потом прыснула в ладошку и поправилась: – хотя нет, руда – это то что он потребляет, так?
Ахрозов молчал.
– Ой, Сергей Изольдович, – расхохоталась Настя, – да вы не сердитесь! Ну я честно не знаю. Но мне очень-очень интересно!
– Ну если тебе так интересно, приходи завтра, – сказал Ахрозов, – я тебе покажу комбинат.
Настя посмотрела по сторонам и неожиданно увидела Дениса. Он сидел в стороне от всех на каком-то бревне, и рядом с ним сидела высокая полноватая девушка. Денис о чем-то пьяно ей рассказывал. Девушка хохотала.
После обеда к Сергею пристал начальник милиции. Настя заскучала и, как любопытная кошечка, принесенная в новый дом, принялась обнюхивать окрестности.
Выл конец августа: трава уже выгорела на солнце, но лес, огибавший вертолетную площадку, был зелен и душист. За охотничьим домиком располагался двор с генератором и поленницей, а за двором начинался спуск к реке.
Река в этом месте была неожиданно бурная, с плоским левым берегом и обрывистым правым. По ту сторону начиналась степь. По эту сплошной стеной вставала тайга, и река сверкающей косой отделяла лес от степи. Узкая туча надвое перечеркивала садящееся солнце, резкий ветер заносил в лес пряный, прелый запах выгоревшей белесой степи, и узоры синих и рыжих мхов на изломе скалы были как загадочные иероглифы, начертанные сотни лет назад пропавшими племенами.
У самого края обрыва, на гранитном валуне, поросшем красным лишайником, сидел седой человек в камуфляже. Настя решила, что он тоже прилетел на вертолете, но потом из кустов к ней вышла белая лайка, и Настя удивилась. Лайки в вертолете точно не было.
– Зара, фу, – не оборачиваясь, сказал седой.
Настя подошла к нему и стала гладить лайку.
Степь по ту сторону реки тянулась в вечность. Далеко-далеко в выгоревшей траве трепыхался белый флаг, и под ним стояли три брезентовых палатки. Только тут Настя заметила в кустах у реки небольшую резиновую моторку. В моторке копошились люди.
– Это ваши? – сказала Настя, показывая на палатки.
– Нет, археологов, – ответил седой.
– А чего они копают?
– Старые поселения. Им четыре тысячи лет. Жили тоже люди, строили из глины, медь плавили. Эти археологи даже печку тогдашнюю сделали. Вполне нормальная печка для кустарного производства. Плавят в ней медь и продают фигурки на сувениры. Вон…
Седой потянулся и вынул из кармана божка на веревочке. Божок был с двумя головами и очень большим бронзовым пенисом.
– Сувенир? – спросила Настя.
– Не, настоящий. Археологи ко мне ходили, я им денег дал раскопки. Вот, подарили.
– А куда они делись? Ну, те, из поселений.
– Туда же, куда мы денемся. Мы уйдем, а степь останется. А потом придет еще кто-то через четыре тысячи лет, восстановит наши заводы и будет делать на них суверниры. И наши боги будут для них игрушками.
– У нас нет таких богов.
– Есть. Сотый «Лендкрузер», часы от «Патек Филипп». У меня есть очень хороший друг, которому «лендкрузера» уже мало, он для кайфа передвигается на высокоскоростном современном истребителе…
– А с Денисом вы давно дружите?
– Когда-то дружил.
– А сейчас?
– А сейчас он занимается тем, что по приказанию Сляба пытается отнять мой бизнес.
Настя помолчала. Седой обернулся, протянул ей руку и усадил на валун рядом с собой. Настя про себя отметила странную, медвежью грацию бизнесмена. Настя невольно отодвинулась, и тут же тяжелая, мускулистая рука Горного легла ей на плечо.
– Не надо, дочка, – сказал он, – тебе сколько?
– Восемнадцать, – с вызовом сказала Настя, – и меня зовут не дочка, а Настя.
– А мне – шестьдесят четыре. И я тебя, в отличие от Черяги, не съем.
Настя притихла. Ей чем-то нравилась эта сильная и тяжелая рука на плечах. И весь Горный был какой-то приятный. Он пах дымом, мясом и табаком.
– Послушай моего совета, дочка, – сказал Горный. – У твоего брата есть немножко денег. Пусть он тебе купит стипендию, и езжай-ка ты в Оксфорд или Даллас какой-нибудь. Найди там себе белозубого американца, домик с зеленым газоном, и рожай ему американских детишек. А от таких людей, как Денис и особенно Ахрозов, держись подальше.
– А мне Сережа нравится, – с вызовом сказала Настя – он очень милый.
– Понимаешь, дочка, мы все немножко уроды, но когда появляются люди вроде Ахрозова, то…
Горный помолчал.
– Что – то? – спросила Настя.
– Убийства, дочка, это как грузди. Они в одиночку не растут. Неужели ты не понимаешь, почему начальником службы безопасности стал твой брат, а не мент?
– Почему?
– Потому что твой брат обязан Черяге всем. Потому что на ГОКе пахнет паленым, а когда пахнет паленым, то менты начинают предавать хозяев. Мента нельзя попросить кого-то убить, Самарин не в счет, он чокнутый. А твоего брата можно.
Люди в резиновой лодке наконец запустили мотор. Горный крикнул лайку и стал спускаться вниз, бросив последний взгляд на Настю и на палатки в степи.
* * *
В вертолете Денис оказался с Настей в разных местах. Он был уже довольно пьян и уныло глядел на пустынную степь, по которой бежала размытая тень от вертолета. Он намеренно сел рядом с высокой девицей, не то женой, не то подстилкой главного инженера. Денис громко смеялся и поил девицу водкой, девица призывно щурила подведенные глаза, и главный инженер тоже смеялся – очень громко и очень натужно.