– Я вам честно скажу, – сказал Комиссаров, глядя Зауру Кемирову прямо в глаза, – ситуация в республике, вы сами знаете, катастрофическая. Президент – вор, да еще и болен. Его сын – тоже вор. Думает только об одном – как бы сохранить наворованное. Бегает по Москве, предлагает любые деньги, чтобы назначить президентом себя. А вы знаете, какова сегодняшняя Москва.
– Нет, – отозвался Заур, – я там не бываю.
– И правильно! – вскричал Комиссаров, – совершенно верно! Зачем вам там бывать! Это нам у вас надо бывать! Вы создали нечто уникальное для этой республики – работающие предприятия. Вы своим примером доказываете, что на Кавказе можно не только воровать! Это нам нужно посылать к вам всех, кто считает, что на Кавказе только развал и смута.
Заур Кемиров молча прихлебывал кофе. Кофе был сварен очень хорошо.
– По правде говоря, – сказал Комиссаров, – ни один человек не вызывает у Гамзата такую злобу, как вы. Он сам факт существования ваших заводов воспринимает как угрозу себе. Вы знаете, что это он послал к вам Кирилла Водрова? Он просто купил моего собственного зама за двести тысяч долларов. Когда я увидел доклад Кирилла, то просто обомлел! Я своей рукой все из него повыбрасывал, а вы даже не позвонили мне спасибо сказать!
Комиссаров сделал паузу, чтобы мэр Бештоя воспользовался ей и сказал ему спасибо, но Заур Кемиров в этот момент был очень занят. По-видимому, он глотнул слишком горячий кофе, и когда глава Чрезвычайного Комитета понял, что его не будут благодарить за исправления, внесенные в доклад Водрова, он продолжил:
– И еще есть один человек, который очень плохо относится к вам – Арзо Хаджиев. Он ведь чечен, а в районе много чеченов. Все время говорит, что это вы чеченов загнали в угол. Отобрали у них бизнес. Только еще нам не хватало, чтобы чечены командовали в пограничных районах Аварии! Та к что я очень рад, Заур Ахмедович, что вы наконец пришли в этот кабинет. И если я что-то могу для вас сделать, я буду просто счастлив.
– Можете, – сказал Заур, – у меня есть близкий друг, Шапи Чарахов. Я бы хотел выяснить, в чем он обвиняется, и можно ли как-то ему помочь.
– Чарахов? Это кто Чарахов? – удивленно спросил Комиссаров.
– Это начальник милиции города Бештоя, – сказал Заур, – и кавалер Ордена Мужества; кстати, он в свое время закончил высшую школу КГБ. Наверняка он стал жертвой навета скрытых ваххабитов: ведь при нем у нас в городе не было ни одного теракта. А сейчас его держат на базе Бештой-10. Ведь это просто неумная провокация. Представьте себе, что подчиненные Чарахова или его друзья устроят кипеш. Получится нехорошо, если людей, защищающих полковника КГБ в запасе, обвинят в ваххабизме, и дело зайдет слишком далеко, чтобы какая-то из сторон могла отступить.
– Да что вы говорите! – всплеснул руками Комиссаров, нажал кнопку селектора и громко распорядился:
– Есть у нас задержанный – Шапи Чарахов? Хорошо. Разобраться и доложить.
После этого Федор Комиссаров улыбнулся мэру Бештоя и сказал:
– У меня сейчас совещание… но… как вы смотрите, чтобы встретиться сегодня вечером? Я как раз наведу справки об этом вашем Чарахове. Приезжайте в резиденцию. К девяти.
Когда Заур Кемиров вышел из кабинета, улыбка сползла с лица федерального чиновника, и он снова поднял трубку телефона.
– Этот ваш Шапи дал показания на Кемировых? – спросил он.
– Нет еще, – ответил собеседник.
– Ты что там делал три дня, гандон? – спросил Комиссаров, – в твоих руках матерый террорист, а ты ему горшок выносил, что ли? Мне что, лично приехать и разбираться?
* * *
Первый раз Шапи допрашивали в час ночи. Точнее, его не совсем допрашивали. Его притащили в кабинет и стали бить. Люди, которые его били, работали очень умело. Они знали, как причинить боль, но они ни о чем Шапи не спрашивали. Они были в шерстяных шапочках с прорезями для глаз, и узнать их Шапи не мог.
Второй раз Шапи допрашивали на следующее утро. Его привели в кабинет, где сидели два майора, которых Шапи никогда не видел, а третьим в кабинете был помошник Комиссарова Миша Сливочкин.
– Ты заказал Адама? – спросил Сливочкин.
– Нет, – ответил Шапи.
Тогда его раздели и присоединили к прибору, который был сделан из проводов и старой взрывной машинки. Один из проводов сунули Шапи прямо в рану. Его пытали два часа, и каждый раз на вопрос Сливочкина Шапи отвечал «нет». Через два часа Шапи потерял сознание, и следователи пошли перекусить.
Третий раз за Шапи пришли в пять вечера.
Его посадили в машину и отвезли к заброшенным баракам. За бараками были здоровенная яма с нечистотами. Шапи поставили на колени на край ямы, а Миша Сливочкин уткнул ему автомат в затылок и спросил:
– Ты заказал Адама?
– Нет, – ответил Шапи.
Он думал, что Сливочкин выстрелит, но чекист только засмеялся и толкнул Шапи ногой так, что тот соскользнул в яму. Глубина ямы была чуть больше полутора метров, и Шапи кое-как удалось не утонуть и задрать подбородок над ее поверхностью. После этого Миша Сливочкин снова поднял автомат и спросил:
– Ты заказал Адама?
– Что ты делаешь, сукин сын? – сказал Шапи.
– Мочу террориста в сортире, – ответил Сливочкин.
Чекисты захохотали, а Сливочкин дал очередь поверх ямы, и чтобы не получить пулю, Шапи пришлось нырнуть в дерьмо. Та к его мочили в сортире часа два, а когда Шапи стал терять сознание, чекисты взяли багор и выудили Шапи из ямы.
Та к получилось, что ни на первый, ни на второй день Шапи не дал требуемых показаний, а на третий день Мише Сливочкину позвонил Комиссаров и устроил ему разнос.
Сливочкин был взбешен.
Он совершенно не представлял, что делать. Обычно в таких ситуациях на базу привозили жену или дочь арестованного и делали с женщиной то же, что с мужчиной. Но в этой ситуации Сливочкин никак не мог так поступить, потому что вся семья Шапи сидела под охраной Джамалудина. Кроме того, Сливочкину показалось, что держать Шапи так близко от Джамалудина опасно.
Поэтому Шапи доставили вертолетом в Торби-калу, и оттуда отвезли в изолятор УФСБ. Его подняли в кабинет с привинченной к полу мебелью и привязали к стулу с выбитым сиденьем. Миша Сливочкин положил перед ним лист бумаги и сказал:
– Послушай, Шапи, вот твои показания. Ты и твой сын убили Адама Телаева. Ты сделал это по приказу Заура Кемирова. Заур Кемиров хотел стать президентом республики, а ты стал бы главой центра «Т», и все это вам нужно было для создания халифата. Адам Телаев разоблачил ваши замыслы, и вы решили его ликвидировать. Подпиши эту бумагу, и я отстану от тебя.
– Адам не мог штаны найти двумя руками, – сказал Шапи, – не то что разоблачить заговор.
Тогда по приказу Сливочкина под стул поставили электическую плитку, а на плитку – бидон из-под молока. Сливочкин подошел к Шапи с банкой, в которой сидела здоровенная крыса, и сказал: