– У них оружие не то. – Я не смог разглядеть его подробно с такого расстояния, но на первый взгляд мне показалось, что огонь вёлся из импортных автоматов калибра 9 мм, которые к тому же могли быть снабжены интегрированными глушителями. Безусловно, зверь был ранен, и ранен, наверное, тяжело, и даже – смертельно, но эти, рассчитанные для убийства с короткого расстояния приборы не могли подарить зверю мгновенной смерти.
Сзади послышался шорох.
Я обернулся.
В русле ручья стоял во весь рост проснувшийся Виктор.
Я мгновенно скатился вниз и несильным ударом под коленки сбил его с ног.
– Ты что? Ты чего?
– Чёртов балбес! Когда ты шкеришься от кого-то или кого-то выслеживаешь, то должен всегда передвигаться полусогнутым! Так ты уменьшаешь свой рост и принимаешь непривычный для постороннего глаза облик! В рост ты становишься, только если сзади тебя есть склон и тебе надо что-то внимательно разглядеть! И то лучше прилепиться к дереву! Запомни – пока мы не одержим верх или не погибнем, мы передвигаемся полусогнувшись! Ты видишь, как трудно различить на тундре наших ребят, которые наблюдают за солдатами, и как легко следить за этими прилётными остолопами? В рост под прицелами не ходят! Здесь так – гнися или умри!
Я только что сам сформулировал эту максиму. Мне понравилось…
Только пилот может знать, насколько плотно и дружно лётное братство. Только две известные мне общности могут, пожалуй, с ними посоперничать – это охотоведы и евреи. Причём охотоведов по сплочённости я поставлю перед евреями. Конечно, в любой семье не без урода – я знал в Благовещенске охотоведа Дартмана (который, кстати, и евреем при этом был), писавшего доносы абсолютно на всех и вся, чисто для личного удовольствия. Апофигеем его деятельности стал донос на собственную племянницу и её ухажёра, который чем-то Дартману не глянулся. И результат всех этих доносов был совершенно противоположен чаемому – Дартмана забрали в местную дурку, откуда, я так понимаю, он уже и не вышел. На радость всем, кто его знал, включая племянницу. «Ну да, что это я задумался о придурках, когда надо спасать собственную шкуру», – подумал я и снова попытался сосредоточится.
Сосредотачивался я в салоне грузового «Ан-26», который тащил нас в Умикан, деревню, расположенную на Охотском побережье в ста километрах южнее Орхояна, вместе с крадеными у армейцев запчастями от тракторов, бочкотарой, китайским трикотажем и прочими бусами для жителей Крайнего Севера и приравненных к ним районов.
В отличие от Серёги, я отлично понимал, с чем мы столкнулись сегодня.
С государством Российским.
И говорило об этом не только поведение наших совершенно неожиданных союзников-чечен, но и грандиозные и нелепые деяния наших преследователей. Я сразу предположил что-то в этом роде, когда услыхал о взрыве Витиной машины (в Москве так давно никого демонстративно не взрывали – громко и не нужно), а когда услыхал всю часть истории, которая была доступна Сергею сегодня (понятно, что полностью мы её никогда не узнаем), ещё больше утвердился в этом. Правда, несмотря на то, что призрачные чечены твердили нам об ФСБ, я бы, скорее, задумался о каком-нибудь соединении, принадлежащем армии. Уж больно всё бардачно происходило. Хотя и грандиозно, не спорю.
А уж то, что это было предприятием, затеянным родненьким государством, сомнений не вызывало совершенно.
И это давало нам огромный шанс на успех.
Дело в том, что любое мероприятие, затеянное бюрократической структурой, безнадёжно инертно по сравнению с тем, чем рулит какой-нибудь мелкий бизнесмен вроде меня. Потребуйся мне убрать этих двух симпатичных остолопов, я бы, нисколько не сомневаясь, нанял бомжа, потом, через него – ещё парочку, они бы ребят ломиками в подъезде поколотили, а я бы потом разобрался с оставшимися. Дёшево и не ловимо в принципе. И шансов уцелеть у объектов нет. А вот когда в дело идёт пластит килограммами, доллары тоннами, а с крыш по-разбойничьи посвистывают суперкиллеры и мастер-снайперы, подчинённые тридцати восьми попугаям (тьфу, генералам), – вот тогда-то и появляется у отдельно взятого гражданина, попавшего в эту мясорубку, реальный шанс на спасение. Потому что в этой машине неизбежно образуются сбои, в которые отдельно взятый гражданин проваливается с концами. Нет, государству реально только ядерными ударами с себе подобными обмениваться. И то не уверен, как это у него получаться будет.
Так что выкрутиться мы должны были по-любому.
Конечно, средств у меня лично на «выход из Игры и Страны» не было. Это не значит, что их не было вообще, в гондурасском банчишке лежала энная сумма, вырученная за реализацию наших «Ан-2» местным наркодилерам – таскать дурь Большому Брату в Нью-Мексико и Флориду, – и было её более чем достаточно на новую жизнь и новые дела. Но такого развития событий не предполагала самая извращённая фантазия. Аварийная кубышка в двадцать штук баксов, конечно, была выкопана, но в такой ситуации их могло не хватить. Поэтому как нельзя кстати здесь был Серёгин портфель, куда ему чечены просто насыпали денег. Произвело это, кстати, на неустойчивую психику бизнесмена-интеллектуала такое неизгладимое впечатление, что он всё время порывался с этими чеченами связаться. Делать этого нельзя было ни по каким причинам. Во-первых – чисто по моральным. Я, конечно, верю, что иногда, в частном случае, при сделке с Дьяволом может повезти и тебе. Но в конечном счёте всегда выигрывает Дьявол. Я никогда с этой частью его личности дела не имел и продолжаю надеяться, что и не придётся. Во-вторых, если это сработало один раз, и спонтанно. Далеко не факт, что оно сработает второй, и уже по системе. То же родненькое государство, я уверен, нашпиговало нижние этажи чеченского подполья таким количеством агентуры, что там практически не осталось места для нормальных моджахедов. И второй-то раз они Серёгиного появления не пропустят. Ну а в-третьих, у чеченцев своих дел было полно, и они могли просто пристукнуть надоедающего им гражданина, которого, в придачу, ещё и разыскивает милиция. Ещё и деньги обратно забрать. «Что нам проще – убить или заплатить?» Так-то, генацвале.
Конечно, необходимость вытаскивать Зима была довольно значительной помехой всем планам. Но!
Мужик долги отдаёт всегда, а Зиму я был очень и очень должен. Кроме того, с Зимом рядом было бы гораздо легче уходить из страны в целом. Опять же, мне, чисто по-мужски, было очень любопытно, что он нашёл в этом самолёте.
А в том, что он нашёл этот самолёт, и даже, при благоприятных обстоятельствах, сберёг мудака, крутившегося рядом, я даже не сомневался.
– Уже третий день ходим мы вокруг да около, – проговорил я возле крохотного, буквально в кулачок, костерка, который был разожжён ввечеру на каменистом берегу реки, возле самой воды. Ветер тянул дым вниз по распадку, к морю, да и было этого дыма совсем чуть-чуть, тем более что для огня мы выбрали самые сухие, звенящие друг о друга ветки ивняка. Они вспыхнули, как порох, и за три минуты вскипятили крохотный чайничек Егора.