Вытащив сигареты, я принялась курить, приспустив стекло «Пежо». Вот, значит, чем занимаются ученые мужи из НИИ тонких технологий. Представляю, в какой ужас пришла бедная Анна Константиновна, узнав о творящихся безобразиях. Она-то, наивная душа, небось предполагала, что Орест Львович варит свой крем для лица и не платит налоги с выручки, а тут такое!.. Всемирной славы парням захотелось, Нобелевской премии, докладов на международных симпозиумах, заголовков в газетах и журналистов с микрофонами в руках.
– Скажите, как вы сделали свое мировое открытие?
Представляю, что случилось бы с репортерами, если Олег Игоревич ответил бы правду:
– Я убил множество детей, которые могли бы жить, уговаривал несчастных, нуждающихся в средствах женщин беременеть, а потом делать криминальные аборты на больших сроках.
Неужели у тех людей, которые будут изучать материалы исследований этого гадкого дядьки, не возникнет вопрос: а откуда он взял эмбрионы?
Сигарета обожгла мне пальцы. Я выбросила окурок на улицу, он шмякнулся прямо посередине чистого тротуара. Чувствуя неудобство, я вылезла, подобрала чинарик и отнесла к урне. Нет, никто ни в чем не станет сомневаться. Небось в истории болезни у каждой из этих теток четко стоит: выкидыш. Четырехмесячный плод не жизнеспособен, таких еще не умеют выращивать. Все шито-крыто, придраться нельзя. С беременной женщиной произошла неприятность, но это никого не удивит. Изучать подобные эмбрионы никто не запрещал, а вот заставлять женщин беременеть…
Ну и негодяи сидят в НИИ тонких технологий. Полная возмущения, я влезла в «Пежо». Значит, Олег Игоревич добывает эмбрионы, Орест Львович и Регина изучают их, а мировую славу они собрались поделить на троих. Минуточку!
Значит, в контейнерах с синими крышками, в этих термосах, которые я послушно таскаю из роддома в лабораторию, лежат эмбрионы! Мамочка! Ни за что больше не прикоснусь к этим банкам.
Внезапно вспомнилось крошечное существо с большой головой, плававшее в прозрачной жидкости, и я снова схватилась за сигареты. Господи, Орест Львович обманул меня. Это был не эмбрион собаки, а несчастный, не успевший развиться младенец. Вот почему начальник пугал меня какими-то ядовитыми веществами и приказывал не открывать контейнеры с синей крышкой. В термосах, которые были закупорены красными пробками, и впрямь находились чьи-то анализы, а термосы с синими крышками прибывали из кабинета Олега Игоревича. Я случайно перепутала и открыла то, что не следовало, Орест Львович не растерялся и мигом навешал глупой лаборантке лапшу на уши: собак, мол, изучаем. А на следующий день, когда меня послали к гинекологу за «материалом», термосы оказались запертыми на висячие замочки.
Так, теперь ясно, кто убил Анну Константиновну. Олег Игоревич, Орест Львович или Регина. Это они, погнавшиеся за мировой славой. Впрочем, наверное, покойный директор института, сын Анны Константиновны, Володя, был в курсе дела.
И как теперь поступить? Это всего лишь догадки, а из доказательств только рассказ Вали. Можно, конечно, отправиться к Жанне, рассказать ей все, что узнала, и потребовать обещанную информацию о яйце. Но мне не хочется впутывать в это дело Валю Колоскову. Она, бедняжка, и так уж настрадалась по полной программе: муж-инвалид, долги… Еще, не дай бог, начнется следствие. Мне жаль эту женщину. Вот Любу Ракитину – нисколечко, но ее убили…
И тут только до меня полностью дошло то, что произошло. Перед глазами мигом возникла картина.
Вот Ракитина кричит на Олега Игоревича:
– Почему Колосковой дали тысячу долларов, а мне пятьсот?
Гинеколог, помня о том, что в соседнем помещении стоит лаборантка, попытался остановить грубиянку, но куда там. Люба, привыкшая в жизни всего добиваться горлом, продолжала орать, кажется, она выкрикивала что-то вроде:
– Вы у меня все в кармане, обмануть решили…
В общем, как я теперь понимаю, пугала Олега Игоревича разоблачением. Тот и крикнул:
– Даша, что ты так долго?
Увидав меня, Люба заткнулась: не в ее интересах было впутывать в проблему посторонних. Мне пришлось уйти. А взмокшая от злобы Ракитина осталась. Представляю, чего она наговорила Олегу Игоревичу, требуя денег. Наверное, гинеколог рассказал ей про двойню и выставил за дверь. Но потом решил избавиться от наглой бабы. Ракитина, шумная, крикливая, частенько устраивающая скандалы перед его кабинетом, слишком привлекала к себе внимание…
Я включила мотор и поехала в Ложкино. Вчера вечером, выйдя из лаборатории, постояла немного под дверью, слушая, о чем беседуют Орест и Регина. Сначала они обсуждали новую лаборантку, потом зазвонил телефон, и начальник сказал:
– Мое дело наука, а твое с бабами вожжаться. Тщательней подбирай источник, да и платить всем надо одинаково.
Потом Регина поинтересовалась, в чем дело, а Орест ответил:
– Источник один дурака валять начал, но с ним разберутся. Наш Леня шутить не будет.
Леня – это явно Леонид Георгиевич Рамин, заместитель директора. Значит, он тоже в курсе. Да там просто оранжерея цветов беззакония. Скорей всего, Любу попросту убили за длинный язык и сварливый характер.
С гудящей от самых разных мыслей головой я влетела на наш участок, бросила «Пежо» у входа в дом, ворвалась в столовую и тяжело вздохнула. Опять гости!
Между Машкой и Дегтяревым сидела ослепительная блондинка с ярко-красными губами.
– Добрый вечер, – вежливо сказала я, – приятного аппетита.
– Садись, – хмыкнула светловолосая дама, – не стесняйся.
Удивленная столь бесцеремонным поведением со стороны совершенно незнакомой тетки, я осторожно уселась за стол и сообщила:
– Будем знакомы, меня зовут Даша, а вас как?
Воцарилось молчание. Потом Дегтярев засмеялся, а Машка со вздохом произнесла:
– Давно говорю: пора очки тебе покупать.
– Ты меня не узнала? – веселилась блондинка.
– Нет, – растерянно пробормотала я, – простите, бога ради, наверное, давно не встречались.
– Ой, не могу, – ржала тетка, – неужели и по голосу не поняла, что это я, Рита.
Вилка с насаженной на нее картофелиной выпала у меня из рук.
– Рита?
– Ага, парик надела и накрасилась по-другому, здорово?