Венк не стал наступать на Берлин. Он выдвинул войска как можно ближе к Берлину, чтобы попытаться соединиться с отступающей 9-й армией и вместе с ней эвакуировать на запад как можно больше военнослужащих и беженцев. В его плане не было места для фюрера.
23 апреля Хайнрици приказал Буссе выделить из состава 9-й армии самую боеспособную дивизию и отправить ее на соединение с Венком. 25 апреля Хайнрици разрешил Мантойфелю вопреки приказу фюрера сдать город-крепость Штеттин и Шведт и отступать на запад. Он не сообщил об этом Кейтелю, и тот узнал об отходе 3-й танковой армии только 28 апреля, лично увидев ее отступающие подразделения.
Разъяренный Кейтель приказал Хайнрици и Мантойфелю ждать его на перекрестке около Фюрстенберга. Обеспокоенные за жизнь командиров, офицеры штаба Хайнрици во главе с генералом Мюллер-Хильдебрандом с пистолетами в руках сидели в засаде в придорожном лесу. Ах, какой сюжет: германские офицеры полны решимости пристрелить фельдмаршала, начальника Верховного командования вермахта и его свиту в случае, если тот захочет арестовать генералов Хайнрици и Мантойфеля! Но Кейтель (видимо, предвидя осложнения) ограничился приказом об отстранении Хайнрици от командования.
Несмотря на приказы фюрера, ни Штайнер, ни Венк не собирались предпринимать безумные попытки прорыва в Берлин.
Поздно вечером 28 апреля генерал Вейдлинг, ссылаясь на очевидную нехватку боеприпасов, предложил обсудить план прорыва из окруженного города. Гитлер возразил: «Мы из одного котла попадем в другой. Нужно ли мне скитаться где-нибудь по окрестностям, чтобы ждать конца в крестьянском доме или в другом месте? Лучше уж в таком случае я останусь здесь».
Вот так: чтобы Гитлер как можно дольше мог отсиживаться в бомбоубежище, должны погибнуть тысячи и тысячи солдат и мирных жителей!
Спустя сутки озлобленный Вейдлинг решительно потребовал от фюрера отдать приказ о прорыве. Гитлер с горечью ответил: «Посмотрите на мою оперативную карту. Все здесь нанесено на основании сообщений иностранных радиостанций, а не сведений германского командования. Нам никто ничего не докладывает! Я могу приказать что угодно, но ни один мой приказ больше не выполняется».
Впрочем, решения Гитлера менялись на диаметрально противоположные буквально в течение минуты. Едва расставшись с Вейдлингом, Гитлер заявил Ханне Рейч: «Наша единственная надежда — Венк, и чтобы дать ему возможность прийти, мы должны вызвать все имеющиеся воздушные силы для прикрытия его подхода». Уловив сомнение в глазах Рейч, Гитлер тут же убежденно заявил, что орудия Венка уже обстреливают русских на Потсдаммерплац. Гитлер приказал Рейч и Грейму немедленно вылетать в Рехлин и обеспечить воздушную поддержку якобы наступающего на Берлин Венка. И еще — найти и арестовать изменника Гиммлера.
Бригадефюрер Монке разыскал чудом уцелевший и использовавшийся для экстренной связи учебно-тренировочный самолет Арадо-96. Бронеавтомобиль доставил Рейч и Грейма к Бранденбургским воротам, и Рейч подняла самолет в воздух под градом пуль и снарядов. Приземлившись спустя 50 минут под интенсивным обстрелом в Рехлине, Грейм отдал приказ отправить все имеющиеся самолеты для помощи Берлину. Затем они с Рейч вылетели в Плоен к Деницу, на легком бюккере-181, чтобы найти и арестовать Гиммлера.
Хотя Вейдлинг так и не смог склонить Гитлера к капитуляции, он смог добиться лишь разрешения на прорыв мелкими группами. Прибыв в свой штаб, Вейдлинг в 10 утра 30 апреля собрал на совещание командиров участков и установил время прорыва на 22 часа 30 апреля. Днем в личном письме Гитлер подтвердил разрешение на прорыв мелкими группами при условии отсутствия снабжения с воздуха и потребовал отвергать всякую капитуляцию.
Вейдлинг продолжил подготовку к прорыву, однако около 17 часов он получил записку из рейхсканцелярии с приказом немедленно явиться туда. Ситуация изменилась, причем кардинально.
* * *
В то время как Берлин стал ареной ожесточенной и бессмысленной битвы, а бункер фюрера превратился в место последней схватки — уже не за власть, а за наследие власти — жители Чески Градца продолжали наслаждаться миром и покоем. А все потому, что Цольмер никак не мог собрать силы для атаки вражеских десантников.
26 апреля Цольмеру наконец удалось попасть на прием к генералу Рендуличу. Цольмер объяснил, что выполняет личный приказ фюрера об очистке района богемского города Фридрихсбрюк от вражеских десантников, но выделенный для его боевой группы танковый батальон имеет только один танк и четыре десятка боеспособных солдат. Необходимо усилить батальон по меньшей мере еще пятью танками и полутысячей солдат. Рендулич с каменным лицом выслушал Цольмера и отнесся недоверчиво к его информации. Высаживать десант в горах? Чушь! Скорее всего, это разведгруппа американцев. Зачем громить американцев? Не сегодня, так завтра придется сдаваться в плен им же! Так подумал Рендулич, но сказал совсем другое:
— Если вы, бригаденфюрер, полагаете, что в моей группе армий самый небоеспособный батальон — это ваш, то вы глубоко заблуждаетесь. У меня есть танковые батальоны, в которых нет ни одного исправного танка, а по численности личного состава они не дотягивают до пехотного взвода. Такие части мы усиливаем плохо вооруженными и зачастую совершенно необстрелянными фольксштурмистами. Поэтому я не могу выделить в ваше распоряжение дополнительно ни одного танка и ни одного солдата.
— Да, но приказ фюрера… — заикнулся было Цольмер, потрясая магической черной книжечкой с подписью фюрера.
Но книжечка, похоже, уже утратила свое магическое действие, Рендулич даже бровью не повел и решительно прервал Цольмера:
— Бригаденфюрер! Я здесь тоже выполняю приказы фюрера и буду выполнять их до конца, можете быть уверены. За последнюю неделю очень многое изменилось, и если десять дней назад вам смогли выделить хоть что-то, то сейчас я не дал бы вам и этого. Какие еще части в составе вашей боевой группы?
— В Богемии, в районе Будвайза, находится учебно-запасное подразделение под командованием СС-гауптштурмфюрера Шубаха. Но я пока не имею с ним связи.
Рендулич задумчиво поиграл карандашом и решительно сказал:
— Нет, бригаденфюрер, я не дам вам ни одного солдата. Но я могу предложить вам следующий выход из положения. Где-то под Глоггницем должен находиться командующий 6-й танковой армией генерал-полковник Дитрих. Мой штаб вот уже несколько дней, как утратил с ним связь. Поезжайте туда, найдите Дитриха и передайте ему мой приказ: отходить в район Зальцкаммергут и занимать там оборону на оборонительных сооружениях Альпийского редута. Если вам удастся разыскать Дитриха, то пусть он выделит для вашей боевой группы пять танков и четыреста солдат. Это все, что я могу для вас сделать. Хайль Гитлер!
Цольмер на мотоцикле по горным дорогам за три часа преодолел 200 километров и разыскал в Глоггнице командующего 6-й танковой армией Дитриха. Узрев свое материализованное проклятие, Дитрих потерял дар речи. А проклятие, как ни в чем не бывало, пожаловалось Дитриху на то, как Кумм отвратительно исполнил приказ фюрера.
Дитрих как раз садился в машину, чтобы вместе с женой убыть в Целль-ам-Зее, где располагался только что созданный штаб «Верховное командование Юг». Если бы пресловутые вражеские десантники обрушились бы сейчас на голову самого Дитриха, то это было бы в его глазах меньшим бедствием, чем появление Цольмера. Только присутствие жены помешало Дитриху накинуться на Цольмера с бранью. Дитрих глубоко вдохнул воздух, резко выдохнул, наклонился к машине и сказал супруге: