– Ну, допустим, я – Сухарь, – оглядев незваного гостя с головы до ног, процедил небритый. – Что надо, дядя?
– Мы будем о делах на лестнице базарить или, может, в хату пустишь? – фыркнул, выражая сдержанное нетерпение, Ярослав. Добавил, явно провоцируя: – Не бойся. Я не бешеный, прямо с порога не кусаюсь.
– А мне по херу. Я тоже не рыжий, – хмыкнул, попавшись на удочку, Сухарь и, резко распахнув дверь, сделал шаг назад. – Ладно, заваливай… дядя.
Крепче сжав в ладони костяную рукоять трости и положив большой палец на потайную кнопку, Охотник переступил порог, мгновенно беря в поле зрения все близлежащее внутреннее пространство квартиры. Ничего подозрительного на первый взгляд не наблюдалось. Древняя мебель, оставшаяся еще с дореволюционных времен. Затхлый, неприятный воздух. Тишина, разбавляемая едва улавливаемым слухом далеким тиканьем ходиков. С облупившегося местами потолка свисает на проводе лампочка без абажура.
– Проходи в комнату, – тут же закрыв дверь на тяжелый засов, грубо бросил Сухарь, направляясь вперед по коридору. – Как зовешься-то? – лениво процедил он, полуобернувшись на ходу.
– Зови меня Охотник, не ошибешься, – нашелся Ярослав. Последовал за Сухарем в глубь квартиры, мимо плотно закрытых, захватанных пальцами дверей, ведущих, судя по всему, в кухню и в примыкающую к ней каморку, где в прошлые дореволюционные времена жила хозяйская прислуга. А сейчас, если верить Пашке Лебедеву, почти безвылазно коротала свой век полоумная древняя бабка Сухаря с аристократическим именем Олимпиада. К ней регулярно собирающаяся на хазе воровская шайка «лимонских» давно уже относилась как к неодушевленному предмету, то есть вообще никак. Словно не было старухи вовсе…
Комната, куда привел его небритый хмырь, оказалась основательно захламленной гостиной, заставленной такой же, как и в прихожей, старой основательной мебелью. На обшарпанном паркетном полу валялись пустые бутылки, шмотье и прочий хлам. В самом центре гостиной, вокруг накрытого жирной газетой круглого стола с нависающим над ним огромным зеленым абажуром, разместились пять некогда шикарных кривоногих стульев с порванной и засаленной атласной обивкой. На столе валялись остатки еды, окурки, стояло три граненых стакана и початая бутыль не самого плохого вина «Кюрдамюр». В последний раз серьезную уборку наводили в этой комнате, наверное, еще до войны – такая заскорузлая тут царила обстановка. Впрочем, для банды, сплошь состоявшей из пятнадцати-двадцатилетней уличной шпаны, выросшей в проходных дворах Петроградки, в самый раз. Выпить, закусить, покурить, перекинуться в картишки, поделить добычу, обсудить новые дела вполне можно и в таком свинарнике…
– Ну, колись, кто дал тебе этот адрес и зачем пожаловал? – падая на стул и беря с тарелки тлеющую папиросу, потребовал Сухарь, вытягивая ноги, без малейшего страха и вообще без каких бы то ни было эмоций на обросшем черной щетиной лице разглядывая гостя.
– Я ищу Гнома, – сказал Охотник. – Вчера вечером он пошел к тебе, на пять минут, и с тех пор его никто не видел.
– А-а, вот в чем дело! – расплылся в довольной, демонстративно-надменной улыбке хмырь. – Стало быть, ты и есть тот самый герой-инструктор… И как это я сразу не догадался?! – притворно пожал плечами и язвительно скривил губы Сухарь. – Капитан, да еще и с инвалидной палкой. Красивая, между прочим, палочка. Где урвал? У фрицев, поди? Наши калеки все больше с родными убогими костылями шкандыбают…
– Я, кажется, задал тебе вопрос, – подобрался Охотник. Прислушался.
Слишком уж нагло держался молодой крадун, слишком раскованно. И объяснение этому могло быть только одно – в квартире, за закрытыми дверями, прячется засада. Что ж, Ярослав изначально был готов к такому повороту событий. И «внезапное» появление бандитов у него за спиной не станет для него неожиданным сюрпризом.
– Я жду ответ. Где Данила?
– Х… тебе на рыло, – хрюкнул Сухарь. – Здесь я хозяин! И я буду задавать вопросы! Эй, братва! – с видом победителя зыркнув поверх плеча Ярослава, позвал довольный собой хмырь, внимательно наблюдая за реакцией гостя. То, что он увидел, Сухарю очень понравилось. И, безусловно, усыпило его бдительность. Жертва испугана, поймана врасплох, что еще надо? Спектакль продолжается.
За спиной Охотника послышался скрип распахиваемой настежь двери и гулкий топот ног. Путь к отступлению был отрезан. Так они, по крайней мере, считали.
«Еще трое» – не оборачиваясь, исключительно на звук определил Охотник. Многовато. Особенно если учесть, что у кого-то из дружков Сухаря наверняка есть при себе оружие посерьезней выкидухи. Однако – отнюдь не безнадежно. Вряд ли эти, крайне довольные собой в данную минуту, «короли улицы» ждут серьезного сопротивления от хромого инвалида, стоящего посреди комнаты и опирающегося на трость. Что бы там ни наболтал про него по неосторожности наивный в своем доверии к людям Гном. А, судя по реплике Сухаря, кое-что про его боевой опыт Найденов все же брякнул. Эх, Гном, Гном. Пацан ты еще…
– Ну, чего молчишь, капитан? Ой, извини, забыл, ты же просил называть тебя Охотник! – между тем продолжал глумиться развалившийся на стуле Сухарь. Его дружки – те, что стояли за спиной Ярослава, дружно, но как-то натянуто и нервно загоготали. Ну-ну. Клоуны, мать вашу так и разэтак. Тертых калачей, урок матерых из себя строят. А у самих небось поджилки тарантеллу выплясывают…
– Я жду, – бесцветно бросил Ярослав.
– И чего же ты ждешь? – наигранно поднял одну бровь Сухарь.
– Жду, когда ты перестанешь ломать комедию и скажешь, где Гном, – твердо сказал Охотник.
– Здесь твой бедный сиротка, неподалеку. Куда ж ему деваться? – вовсе уж бездарно зевнул Сухарь, демонстрируя полное владение ситуацией. – На кой хрен он нам сдался, такой красноперый? Вначале думал – дуркует, по малолетке. Мозги в детдоме запудрили, вот и несет всякую чушь, про офицерские погоны и Отечество… Думал, оботрется, скоро нормальным пацаном станет, профессии сляги научим, на дело возьмем. Для азарту. Ни фига не вышло. Спрыгнуть решил, падла, надо же… Одно хорошо – тебя, стукача, сдал. Сам того не ведая.
– Интересно. Я-то вам зачем понадобился? – чуть дрогнувшим голосом осведомился Охотник, не слишком геройствуя и продолжая вести свою игру.
– Зачем? – фыркнул Сухарь. – А ты, дядя, напряги соображалку. Вспомни октябрь прошлого года. И трамвай, где ты двух честных крадунов мусорам спалил… Гном как ляпнул про хромого капитана с палкой, пацаны аж взвились – вот и попался, падла!
– Вот в чем дело… – вздохнул Охотник. – Значит, специально мальчишку задержали, чтобы Пашка мне адрес выложил, а я в гости пришел. Так?
– Так ты и пришел, сука, – осклабился Сухарь. – Теперь п…ц тебе.
Ярослав мысленно выругался. Дело, что и говорить, принимало неожиданный оборот. Гораздо более серьезный, чем он мог предположить. Местные жулики, оказывается, были в курсе той истории. А это означало лишь одно: «лимонская» шантрапа находится под покровительством самого Святого.