– Так что, очень может оказаться, завтра утром Апорт получит свой последний конверт, – зловеще ухмыльнулся штабс-капитан Красельников. – После того как грозу всей охраны рудника, самого герра Соммера, найдут подвешенным на суку, с болтающимися до земли кишками, в Лас-Суэртосе наверняка появится новый начальник полиции! Ха-ха!
– На вашем месте, Илья Борисович, я бы не спешил пророчить, – Охотник окатил колчаковского штабс-капитана таким холодным и недвусмысленным взглядом, что седовласый Красельников мгновенно перестал растягивать губы, лишь дернул щекой и излишне резко раздавил в пепельнице окурок. – Китайцы говорят: «Кто загадывает наперед, тот веселит дьявола». Вы готовы померяться силами с нечистым, штабс-капитан?
– Да полно вам, князь! – вновь выступил в роли миротворца полковник Клименко. – В любом случае основная действующая фигура операции – вы, и принимать решение о ликвидации инструктора будете тоже только вы, один. Наша задача лишь помогать вам, по мере скромных сил… Я согласен с Ильей Борисовичем только в том, что он не успел высказать, но наверняка подумал: третья казнь, если в ней возникнет необходимость, безусловно станет последней. Продолжать вздергивать и потрошить тевтонских псов становится слишком опасно. Особенно когда миссия справедливого возмездия князя Корсака с божьей помощью завершится успешно и Майне с доктором Шлехом отправятся прямиком в ад. В Вервольфштадте начнется такое светопреставление, что хоть святых выноси!
– Скажите, полковник, охрана рудника всегда носит при себе оружие? – спросил Ярослав.
– Разумеется, – пожал плечами Иван Федорович. – Автомат, пистолет и даже нож.
– В таком случае каким образом вам, людям далеко не юным, удавалось не только казнить, но и незаметно для окружающих пленить и отвезти на точку допроса отлично подготовленных, крепких физически головорезов, вдвое моложе себя, уже загубивших не один десяток душ, прошедших горнило войны и серьезную спецподготовку в школах СС или абвера?
– А как вы сами думаете, капитан?! – лукаво прищурился старик. – Что лично вы бы сделали, окажись на нашем месте, если бы перед вами стояла та же самая задача?! Интересно послушать и сравнить.
– Простите, полковник. Вы старше меня, выше по званию и имеете гораздо больший жизненный и военный опыт. Но, как вы сами только что справедливо заметили, командую операцией я, – сухо напомнил Охотник. – И я первый задал вопрос. Как вы это делали?
– Это было всегда ночью, – положив трубку на край пепельницы, Иван Федорович скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана. – Нужно знать местный уклад жизни, чтобы понять – свидетелей в такое время суток практически не бывает. В четыре часа вечера закрываются все лавки. С наступлением темноты, а она падает стремительно, жизнь в городе останавливается. Улицы пустынны. Фонарей нет и не будет. Окна в обеспеченных домах, имеющих средства на дизельный генератор, вырабатывающий электричество, закрыты шторами, у бедняков – циновками, почти не пропускающими свет. Разве что иногда встречаются пьяные, но их не так много. Единственный источник света в хорошую погоду – луна и звезды… Скажите, вы что-нибудь слышали о растительных ядах, используемых туземцами и индейцами разных стран для обездвиживания противника? Большинство из подобных средств, например яд кураре, попадая в организм человека, приводит к мгновенной смерти, вызывая короткую, но страшную агонию. Но существуют и такие, которые лишь на время делают из человека ватную куклу, парализуя двигательные функции и речь. Через некоторое время – как правило, от десяти до тридцати минут – действие яда начинает ослабевать и человек полностью приходит в себя. Согласитесь, этого промежутка вполне достаточно, чтобы спеленать любого здоровяка, как младенца, и заткнуть рот кляпом. В качестве транспортного средства для, как вы выразились, доставки пойманного пса в точку допроса мы использовали обычный трехколесный грузовой велосипед с прицепом, закрытым сверху куском брезента. Как видите, все очень просто и вместе с тем эффективно. Когда дело было сделано, мы таким же образом отвозили труп куда-нибудь на окраину и там вздергивали на сук, оставляя висеть до тех пор, пока его не заметит случайный местный житель… Вы удовлетворены ответом, капитан?
– Как я понимаю, у вас имеется определенный запас ядов, духовое ружье и шипы, которыми вы на расстоянии поражаете жертву?
– Ну, разумеется, – улыбнулся полковник. – Правда, хочу предупредить – обращение с духовым ружьем и тем более ядами требует определенной сноровки. Особенно если ваша задача – с расстояния в десять-пятнадцать шагов попасть в цель размером с яблоко. Мы все трое умеем пользоваться трубкой, но лучше всех эту древнюю индейскую науку освоил штабс-капитан. По весьма простой причине: Илья Борисович единственный из нас, кто сумел, дожив до седых волос, сохранить зрение юноши. Мы с Владимиром Николаевичем, увы, уже давно не можем даже читать без очков…
– Я понял вас, полковник, – Охотник встал, опираясь на трость, окинул взглядом стариков. – Рад был познакомиться с вами, господа. От имени Генштаба армии выражаю вам благодарность за все, что вы уже сделали. Но что касается моей завтрашней встречи с Соммером, я вынужден категорически отказаться от вашей помощи. Этот обрусевший немец – мой друг, пусть бывший. Я вот уже десять лет живу лишь благодаря ему. Поэтому, даже если выяснится, что профессор осознанно встал под вражеские знамена и заслуживает казни, как предатель Родины, он никогда – я еще раз повторяю – никогда! – не станет беспомощным куском мяса для больных псевдоанатомических фантазий. Если вам интересно мое мнение, то, по моему твердому убеждению, ваши зверства находятся далеко за гранью всех условно-допустимых даже в условиях войны оправданий для жестокости… Возможно, вы просто забыли, в таком случае напомню – война, господа, уже полтора года как закончилась. И если вам так захотелось казнить кого-нибудь из бывших эсэсовцев, оставшись вне подозрения, то, на мой взгляд, гораздо проще, допросив пленного, пустить ему пулю в лоб и тихо сбросить в реку на корм пираньям. Но вы предпочли кровавую демонстрацию, в духе тех же самых головорезов-карателей из СС, подвешивавших живых людей на крюк за челюсть и выставлявших на всеобщее обозрение надетые на кол отрубленные головы партизан. Так чем, в таком случае, вы лучше них?! Кто-нибудь может мне ответить, господа офицеры?! Молчите. Я не имею права судить вас. Бог вам судья. Я могу лишь высказать свое личное мнение, и как солдата, и просто как человека: сильные люди своих врагов уничтожают, а слабые – глумятся над ними… Я также прошу вас в дальнейшем воздержаться от какой-либо помощи мне. Будет даже лучше, если завтра утром не только женщины, но и вы все, впятером, покинете Лас-Суэртос и ближайшую неделю проведете вдали отсюда… А сейчас, прошу меня извинить, господа. Два часа назад, в разговоре с охранником на пристани, я сказал, что сегодняшний вечер и ближайшую ночь собираюсь провести в «Чайной розе», среди земляков и местных шлюх. А уже завтра нанести визит хозяину рудника. Так я и намерен поступить, чтобы не вызывать у немцев лишних подозрений. Прощайте, полковник. Как бы там ни было, благодарю за фотографии, отличный обед и важную информацию. Вас тоже, поручик и штабс-капитан. Надеюсь, больше мы не увидимся. Честь имею!..