Пора уходить с борта. Схватив труп генерала за воротник, Ярослав рывком сбросил его на пол, в лужу крови и поднял крышку скамейки. Облегченно вздохнул, увидев два парашюта и разгрузочные жилеты диверсантов, заполненные до отказа. Быстро, сноровисто облачился. Затем поднял с пола автомат, направил его на переборку кабины пилотов и выпустил длинную очередь, опустошив весь магазин. По тому, как самолет мгновенно клюнул носом, закачался и стал заваливаться набок, понял, что цель достигнута. Пилоты – единственные свидетели, способные указать точку десантирования «швейцарца», – уничтожены. Теперь на неуправляемом, стремительно несущемся к земле самолете оставались только трупы. До Рио еще приличный кусок, так что борт рухнет в «зеленку», не причинив беды никому из посторонних…
А его, Охотника, уже здесь нет. Подняв с пола выпачканный кровью клинок и ножны, соединив их в одно целое и прочно заткнув за лямки, Ярослав, с трудом удерживаясь на ногах, по наклонной плоскости пола добрался до двери, повернул две тугие ручки и, мысленно перекрестившись, тяжело вывалился вниз. Досчитав до пяти, дернул за кольцо, выпустил парашют, ощутив сильный удар по корпусу и зависнув на качающихся стропах. Внизу, на расстоянии около полукилометра, во все стороны горизонта простиралось бескрайнее зеленое море, десять секунд спустя чуть левее принявшее в свои глубины упавший с огромной скоростью чужеродный предмет и взметнувшееся яркой огненно-черной вспышкой на месте падения самолета. Ну, вот и все.
Паря под белым куполом и пристально вглядываясь в не самое удачное место для приземления – сплошную шапку из переплетенных между собой крон могучих деревьев, – Ярослав думал только об одном: как там сенсей? В том, что профессионал такого уровня, как Сомов, без труда свернет шею проклятому эскулапу и, преспокойно сев в катер, без проблем доберется до Сан-Паулу, где растворится в большом городе, Охотник не сомневался даже на мгновение. Но в груди, под ребрами, все равно разливалась предательская, тревожная пустота…
Казнь преступника прошла быстро, гладко и буднично. Как принято говорить в России: «Без сучка, без задоринки». Только, в отличие от Ярослава, профессор Сомов не стал утруждать себя чтением приговора. Оказавшись с Тиллером один на один, быстро и молча обхватил Шлеха левой рукой, открытой ладонью правой ударил снизу вверх в челюсть – и дело было сделано. Шея подонка с хрустом переломилась, как вафельная трубочка. Покончив с фон Тиллером, Леонид Иванович затолкал труп в одежный шкаф, на всякий случай прикрыл его тряпками, с самым что ни на есть невозмутимым видом покинул шале саласпилсского убийцы, закурил на ступеньках, неспешно пересек территорию поселка, вышел за КПП, сообщив охране, что направляется в Лас-Суэртос, сел в личный катер, предварительно заправленный бензином под самую пробку, и, запустив мотор, на максимальной скорости помчался вниз по реке. По единственно возможному маршруту, связывающему Вервольфштадт с большой землей. Всего два часа бешеной гонки до Сан-Паулу, под надрывный рев изнасилованного мотора – и он окажется в полной недосягаемости. Если у Ярослава все пойдет по плану – а в Охотнике профессор был уверен абсолютно, – к этому времени генерал СС Шальке и его псы уже час как будут мертвы. В поселке и среди «друзей» в Рио начнется настоящая паника. В этой суматохе вряд ли кому-то будет дело до эскулапа. И уж тем более никому и в голову не придет, заглянув в дом и убедившись в отсутствии там хозяина, рыскать по шкафам в поисках трупа…
Одним словом, Леонид Иванович летел на катере навстречу свободе, подставив загорелое лицо солнцу, и почти не волнуясь. Если что-то и тревожило сенсея, то только Ярослав. Как он там? Как все прошло?
Река была пустынна. Колесный пароход «Гаучо», отправляющийся в Лас-Суэртос в половине седьмого утра, должен был показаться впереди уже в самом конце маршрута, когда до Сан-Паулу останется от силы минут десять пути.
Однако, когда до города оставалось примерно полчаса, на горизонте, выскочив из-за очередного крутого поворота реки, показалось сразу три катера. Такие же мощные и быстроходные, как у Леонида Ивановича, они мчались навстречу на максимальной скорости, выстроившись в ровную линию, на одинаковом расстоянии друг от друга. Один – в центре, двое – по бокам, метрах в десяти от берега. Не могло быть и речи, чтобы проскочить мимо. На каждом катере находилось по два человека. Один управлял, второй сидел на носу, напряженно вглядываясь вперед. Как только катер Сомова оказался в пределах видимости, на катерах началось движение. В руках наблюдателей мгновенно появились автоматы. Профессор заметил характерные силуэты «шмайссеров», несмотря на большое расстояние до объектов и бьющее прямо в глаза яркое солнце. Помогли солнечные очки с цейссовской оптикой.
Путь вперед был перекрыт. Дистанция между летящими на встречных курсах катерами стремительно сокращалась. Леонид Иванович уже мог, не напрягая зрение, разглядеть перекошенные злобой лица автоматчиков. В том, что взбешенные Kameraden на всех парах несутся в Вервольфштадт, сомнений нет. А это означало только одно: Ярослав со своей частью задания справился отлично. Генерал Шальке и его телохранители мертвы. Самолет либо потерпел катастрофу, либо уничтожен Охотником сразу после приземления. А сам липовый «швейцарец» наверняка сумел благополучно скрыться. Как и полагается опытному диверсанту.
Так или иначе, миссия выполнена. Ну и ладушки…
Профессор улыбнулся, чуть прищурив глаза. Подобравшись, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя и, сбросив скорость, направил катер навстречу центральному перехватчику.
Прорываться на скорости было равносильно самоубийству. Его попросту изрешетят очередями из автоматов. Тонкие борта катера не спасут от пуль, даже если он, пытаясь прошмыгнуть, ляжет на дно. Значит, выход один – разыграть спектакль. Вряд ли эти уроды сорвались из Сан-Паулу из-за него. Маловероятно. Скорее всего эти мордовороты, узнав о гибели генерала, тут же рванули на рудник. По единственно возможному речному пути. А раз так, значит, нечего хоронить себя раньше времени. Побарахтаемся еще…
Но разговора, на который рассчитывал Леонид Иванович, к сожалению, не получилось. Потому что встречающие – увы! – пожаловали именно по его душу. Сомов понял это, лишь едва взглянув в глаза напряженно застывшего автоматчика. В зрачках немца плескалась лютая ярость и отчетливо читалась готовность убить. Без лишних слов. Значит, все-таки Шлех. Как только на руднике стало известно про гибель генерала, фон Тиллера хватились. Нашли тело. Сразу вычислили палача и подняли тревогу. Это был приговор.
– Проклятый шпион! – сквозь зубы процедил автоматчик, и это было его ошибкой. Профессор успел сработать на опережение – двумя точными выстрелами из пистолета положил обоих эсэсовцев в ближнем катере, после чего, выстрелив навскидку еще раз, в сторону одного из приближающихся бортов, до отказа повернул ручку акселератора, с могучим ревом движка бросая свой катер в отрыв.
С обеих сторон послышались громкие крики. С глухим плеском упало в воду бездыханное тело третьего эсэсовца. Затарахтел «шмайссер». Последний, еще способный огрызаться. Два других, ввиду скоропостижной смерти хозяев, уже не представляли опасности. Но все выпущенные пули, словно заколдованные, ушли мимо цели, вспоров мутно-коричневую, похожую на разбавленный молоком дрянной ячменный кофе воду реки в нескольких сантиметрах от удаляющегося катера. А потом автомат вообще заклинило.