– Кресло сделано из суперпрочного сплава, – прервал ее Кеша, – не всякий резак возьмет.
– Пробку из бутылки удаляют штопором, – высказалась Катерина.
Повисло молчание. Потом Зайка язвительно спросила:
– Если я правильно поняла, ты предлагаешь вкрутить несчастному Грише в макушку штопор, а потом выдернуть его?
– Ой, не надо, – испуганно откликнулся уголовник, – мне очень хорошо, в натуре.
– Надо разбить ветровое стекло, – вновь воодушевилась Зайка, – и выдернуть его за ноги.
– И отчего только вам все время охота несчастную машину в лохмотья превратить! – воскликнула Ирка. – Не пойму, чего Грише мешает вылезти?
– Живот, – вздохнул Дегтярев, – не проходит наружу.
– Ерунда, – радостно воскликнула домработница, – надо его оставить тут на недельку, похудеет и проскочит.
– Иногда лучше жевать, чем говорить, – вздохнул Кеша.
Поняв, что любимый хозяин недоволен, Ирка обиженно замолчала.
– Дельные предложения есть? – спросил Кеша.
– Да, – ответила я.
Присутствующие повернулись в мою сторону, на лицах домашних, причем у всех сразу, было написано: «Ну мы сейчас и услышим!»
– Надо ехать в сервис, там что-нибудь специалисты придумают.
– Ага, – кивнул Кеша, – одна беда, «Арманд» давно закрыт.
– Зато в двух шагах отсюда, на шоссе, имеется ремонт автомобилей, – не сдалась я, – каждый день мимо их вывески езжу и очень хорошо помню, что на ней написано: «Круглосуточно».
– Но «Пежо» можно чинить только в «Арманде», – заупрямился Кеша, – в договоре записано: если вы отвозите автомобиль в другой сервис, то лишаетесь права на гарантию.
Я улыбнулась:
– Ладно, а что в договоре сказано про разбор машины?
– Не понял? – удивился Кеша.
– Ты же адвокат, ну подумай сам, в бумагах стоит: «Чинить нельзя». Но нам-то надо не чинить, а разбирать «Пежо», а об этом в договоре ни слова. А что не запрещено, то можно!
– Просто дилерам не пришло в голову, что такое возможно, – растерянно ответил Кеша.
– Ладно, что спорить, – начал командовать полковник, – ясно одно, парня вытаскивать надо. Давай садись за руль.
Я влезла на водительское место, и тут случилась новая незадача. Гриша не мог сдвинуться ни назад, ни вперед, голова его торчала наружу, закрыть багажник оказалось невозможно. Следующие полчаса мы потратили на то, чтобы привязать поднятую вверх дверь.
– Езжай осторожно, – велела Зайка, – не ровен час, упадет крышка, гильотина получится.
– Да нет, – успокоил полковник, – убить не убьет, ну нос поломает или челюсть.
– Может, нам никуда ехать не надо? – испуганно прогудел Гриша. – Мне, ей-богу, очень хорошо, ну никогда так удобно не было! Телу тепло, голове свежо.
Но уголовника никто не слушал. Я снова села за руль.
– Эй, – заорала Маня, – стой! Вот!
Я обернулась и увидела, что дочь притащила гирлянду из красных бумажных флажков, которую мы обычно вешаем на елку.
– Это еще зачем? – спросила Ирка.
– Темная ты, – вздохнула Маня, обматывая веревкой с треугольными листочками шею несчастного вора, – в дорожных правилах четко сказано: если везешь нестандартный груз, его следует обозначить.
– Так Гриша пассажир, – завелась Ирка.
– Все, – рявкнул полковник, – молчать! Дарья, вперед! Эй, Машка, ты куда?
– Разве можно мусечку отпускать одну в такой ситуации, – пропыхтела Маня, влезая на переднее сиденье.
Вырулив на шоссе, я поплелась черепашьим шагом, напряженно всматриваясь в непроглядную темень. Маруська, как всегда, болтала без умолку. Из-за ее привычки ни на секунду не закрывать рта я не слишком-то люблю служить шофером у Мани. На мой взгляд, во время движения все внимание необходимо посвятить дороге. Поэтому я молчала, изредка отвечая коротко «да», если Маруська начинала уж очень возмущаться отсутствием реакции с моей стороны.
– Гриша, – ерзала девочка, – тебе удобно?
– Ага, очень, – вежливо ответил вор.
– Чего так странно говоришь? – продолжала приставать Машка.
– Флажки в рот лезут, – пояснил Гриша, – ветром задувает.
– Ничего, скоро приедем, – успокоила его Маня и принялась дергать меня: – Мусик, нельзя ли побыстрей?
– И так спешу, – сквозь зубы процедила я.
На шоссе не было ни одного фонаря, едущие навстречу водители включали дальний свет, видимость ноль, да еще слепящие фары.
– У тебя на спидометре тридцать километров, – заныла Машка, – мы так до утра не доедем, ну-ка прибавь!
– Нет.
– Ну чуть-чуть.
Я окончательно рассердилась и собралась сказать: «Будешь приставать, вообще не поеду», но тут Маня заорала:
– Стой!
Вот! Вечно она так! То поторопись, то тормози. Я хотела было возмутиться, но тут прямо перед «Пежо» возник грязный борт с номером. Нога машинально утопила в пол педаль тормоза. Поздно.
Раздался глухой звук, потом противный треск, следом не слишком громкое «пах». Откуда ни возьмись выскочило нечто упругое и довольно больно стукнуло меня по лицу. Я уткнулась носом в пахнущую резиной преграду, понятно, сработала подушка безопасности. В ту же секунду мне на голову полился дождь из осколков.
– Вашу мать, – заорал дядька в грязной куртке, распахивая дверь с моей стороны, – так и знал! Мартышка за рулем! Ты че? Знак аварийной остановки не увидела? Выставил же чин-чинарем! Ну ты и!..
– Темно очень, – залепетала я.
– В голове у тебя сумерки, – злился шофер, – дома сиди, коли тормозить не умеешь, обезьяна.
– Сам козел, – сообщила Маня, стряхивая с себя стеклянную пыль.
– За козла ответишь, – налился краснотой шоферюга.
Я испугалась, только драки мне не хватало.
– Это ты ответишь, – прошипела Маня, – козел и есть! Что у тебя за знак?