Он выглянул в приемную, где на стуле уже пристроился первый пациент — отставник, который был знаком с Торстейном Гленне.
— Да так много всего навалилось, Рита.
Он услышал, что возле регистратуры с Ритой заговорила Мириам. Вскоре после этого в коридоре послышались ее шаги. Она прошла мимо его двери, открыла дверь в кабинет Улы и зашла туда. Аксель открыл карточку отставного подполковника, просмотрел лабораторные анализы. По сравнению с прошлым разом гемоглобин упал. Ее шаги вновь приблизились. Он сосредоточился на результатах анализов крови пациента. Во все еще приоткрытую дверь постучали. Он откашлялся, но не успел ничего сказать, как Мириам уже вошла. Он просмотрел файл до конца, до самых последних результатов, только потом поднял на нее взгляд. Она прислонилась спиной к двери. Под халатом на ней была надета все та же маечка с ее именем.
— Что, корзина для грязного белья все еще полна? — усмехнулся он и добавил, не успев ужаснуться этому своему комментарию: — Ты уже поправилась?
Она прошла через комнату и остановилась перед ним:
— Хриплю немножко, но это ерунда.
Он поднялся со стула, присел на краешек стола.
— Мириам, — сказал он. — Если прочитать наоборот, получится «маирим». Почти так же красиво.
Он обнял ее. Она приникла к нему. Аксель отвел волосы с ее лица, прижался носом к шее и вдохнул ее запах. Этот аромат напомнил ему что-то давно забытое.
Зазвонил телефон; он наклонился к столу, не выпуская ее руки.
— Ты готов принять первого? — спросила Рита; звонила наверняка, чтобы напомнить ему, что прием должен был начаться еще десять минут назад.
— Ну посылай его в кабинет. Ты его предупредила, что у нас тут студентка проходит практику?
— Предупредила-предупредила. И вот еще что, Аксель: только что звонили из «ВГ». Я сказала, что ты занят.
— «ВГ»? А что им надо?
— Одна журналистка… Фредволл, она хотела с тобой поговорить. Я ей сказала, чтобы она перезвонила в обед.
Аксель вдруг почувствовал раздражение:
— Послушай, Рита, нет у меня времени беседовать с «ВГ»!
— Ну ладно, — сказала она расстроенно, — что ты хочешь, чтобы я ей сказала?
— Скажи, что у меня сегодня очень много работы. Ведь так и есть.
— Здесь можно хоть приблизительно понять, каково быть хирургом, — заметил инспектор Викен, когда они с младшим инспектором Арве Нурбакком натянули одноразовые зеленые халаты, такие же шапочки и голубые бахилы. — И по мне, так этого более чем достаточно. Мне еще не доводилось встретить врача, которому я доверял бы.
— Сейчас вы больше всего похожи на повара, — ухмыльнулся Нурбакк, когда они вступили в ярко освещенное помещение для проведения вскрытий в подвале Центральной больницы Осло.
Викен терпеть не мог волокиты и отправился в Судебно-медицинский институт без ведома начальницы сектора Паянен.
— Правда, скоро обеденный перерыв, — сказал он, наморщив нос, — но тутошний запашок как-то не наводит на мысли о еде, правда?
В зале уже находились два человека, они стояли, склонившись над стальным столом. Одного из них, миниатюрную женщину лет сорока с небольшим, ярко накрашенным кукольным лицом, Викен хорошо знал по прежним встречам. С судебным медиком Дженнифер Плотерюд он работал уже давно и, быстро уяснив, насколько остро отточены и ее ум, и ее язычок, относился к ней с таким уважением, которого редко удостаивал кого-нибудь еще. Викен многое знал о большинстве из тех, вместе с кем он работал. В голове у него хранился целый каталог полезных сведений о них — кое-что он даже записывал, — и он много раз пытался выудить из Дженнифер, каким ветром ее занесло в Норвегию. Потому что не могла же она покинуть Канберру и уехать на другой конец света только потому, что встретила этого мужлана, хуторянина из Румерикского района, за которого она потом и вышла замуж! Дженнифер, однако, когда дело касалось личной жизни, превращалась в сфинкса, так что Викен пока еще не докопался до дна в этом вопросе.
Второго человека, мужчину среднего роста, в очках и с ухоженной бородкой, он раньше никогда не видел.
— Фредрик Увесен, — представился бородатый и кашлянул. — Старший научный сотрудник Зоологического института.
— Увесен у них самый лучший специалист по хищникам, — заявила Дженнифер на грамматически безупречном норвежском, но с сильнейшим австралийским акцентом.
Хотя под бахилами у нее были туфли на высоченных каблуках, ей приходилось тянуться кверху, чтобы доставать до стального стола, за которым она работала.
— Сколько вы успели сделать? — спросил Викен и бросил взгляд на тело, которое он в последний раз видел в лесу, в нескольких километрах выше по склону от Уллевол-сетера.
Грудная клетка была вскрыта, сердце и оба легких извлечены.
— Предварительный отчет о вскрытии мы подготовим уже к завтрашнему дню, — пообещала Дженнифер.
Викен не мог припомнить случая, чтобы она пообещала что-нибудь и не выполнила своего обещания.
— Время наступления смерти?
Судебный медик натянула латексные перчатки:
— От четырех до пяти суток. Максимум шесть.
Викен прищурился:
— Значит, через неделю после того, как ее объявили в розыск. Так что нам придется поразмыслить о том, чем же это она занималась в лесопарке все это время. Как по-вашему, по состоянию тела можно заключить, что она пролежала четверо или пятеро суток в лесу?
— Утверждать не могу, — заявила Дженнифер, — но и исключить этого тоже не могу. Тут еще вот что: мы обнаружили под ногтями довольно много штукатурки. И на одежде она тоже есть. Может быть, это ничего и не значит, но, уж во всяком случае, она не из леса.
— Признаки действий сексуального характера?
— Да непохоже.
— Я видел много животных, которых задрал медведь. Эти борозды на шее и на спине ни с чем не спутаешь, — вставил Нурбакк.
Увесен снова кашлянул:
— Я согласен. Никогда не видел человека, пострадавшего от когтей медведя, но у нас имеются кое-какие иллюстративные материалы. Я бы сказал, что речь идет о взрослом медведе.
— Насколько вы в этом уверены? — надавил Викен.
Увесен открыл рот, кашлянул пару раз; эти гортанные хрипы уже начинали раздражать инспектора.
— А эти снимки мы отправим в Эдмонтонский университет в Канаде, — сообщил исследователь. — Там у них есть с чем сравнить эти материалы.
— А медведь разве не вспорол бы ей живот? — поинтересовался Викен.
Увесен покачал головой:
— Мы, люди, не служим естественной добычей для медведя. Он может ободрать нас, покусать, но он очень редко нападает, чтобы съесть человека. Если только речь не идет о сильно отощавшем животном.