Сигни набралась мужества и открыла дверь к нему в комнату:
— Привет, Освальд, не хочешь пойти покушать немножко?
Он промычал что-то и поднялся так резко, что она отскочила на пару шагов назад.
— За ручку, — сказал он и протянул ей свою лапищу.
Осе Берит Нюторпет оказалась высокой и крепкой женщиной лет шестидесяти, с маленьким круглым ротиком, как у карпа, и седыми волосами, собранными в пучок. Она появилась на работе ровно в двенадцать, достала из пластикового пакета мохнатые тапки и сунула в них ноги.
— Ну и холодный же здесь пол! — заметила она, вразвалку входя в комнату.
С ней трудно было не согласиться.
Искупав Туру, две санитарки смогли присесть на диванчик и перевести дух.
— Тоскливо-то как здесь жить, когда к тебе никто никогда не приходит, — обронила Сигни и покосилась на Туру.
Осе Берит фыркнула:
— Ее мамка годами по улицам шлялась. Ты же не думаешь, что такая вдруг начнет проявлять заботу? Но вроде бы папаша у нее вполне себе знаменитость.
— Серьезно? — изумилась Сигни. — И кто он, не знаете?
Осе Берит пожала плечами:
— Да разные ходят слухи.
Она явно не жаждала распространяться на эту тему, может хотела попридержать рассказ до подходящего момента. Она включила было радио, но, поскольку приближалось время новостей, Сигни пришлось напомнить ей, что старшая медсестра просила их новости не слушать.
— Это из-за той, что убили, — сказала она, понизив голос. — Метте Мартин говорит, что Освальд просто с ума сходит, как только услышит об этом.
Осе Берит выключила приемник.
— Ага, допрыгались городские-то! — сказала она и поджала губы. — Сами виноваты, сами себе свинью-то подложили. Может, хоть щас до них дойдет, каково это — жить, когда под стенами твоего дома бродят дикие животные. Тогда хотя бы какой-никакой толк будет от этого.
Сигни не ответила. Она никак не могла относиться к случившемуся как к чему-то полезному. Убитая женщина была всего на пару лет старше ее самой.
— Да, ты бы послушала, что мой-то сказал, когда вчера новости передавали! — не унималась Осе Берит. — У нас в позапрошлом году аж четырех брюхатых овцематок жуть как порвали. И жалуйся не жалуйся — толку никакого. Уж конечно, бедного мишеньку нельзя тревожить. — У нее даже голос задрожал. — Диких животных не трожь! А расплачиваемся за это мы, для кого разводить овец — хлеб и заработок. — Она многозначительно покачала головой. — Но я вот что еще тебе скажу, Сигни. — Она понизила голос. — Если людей окончательно довести до ручки, они могут таких вещей натворить, каких и не следовало бы.
Сигни рот открыла от изумления:
— Уж ты не думаешь ли, что кто-то из местных в этом деле замешан?
Осе Берит еще плотнее сжала губы своего рыбьего ротика и провела пальцем по губам, будто застегивала молнию. Но пару минут спустя опять завела свое:
— Ты себе не представляешь, как некоторых злит все это. Здесь у нас, на хуторах, народ просто кипит. Мы уж сколько лет вынуждены были мириться с этим. А вот сейчас, я думаю, другой выйдет коленкор. Либо ладно, пускай у нас медведь ходит где хочет, но уж тогда пусть развлекается повсюду, а не только тут, в горах. Вот тогда и посмотрим, сколько это продлится.
Вдруг в дверях показался Освальд. Подбородок у него был столь недоразвит, что из углов рта постоянно стекала слюна.
— Освальд мишку ловить!
Он стукнул себя кулаком в грудь, и на лице Осе Берит сразу появилась умильная улыбка.
— Да, ты смог бы, Освальд, ты ведь такой сильный! — Сигни же она сказала: — Он у нас парень хороший, Освальд-то. Но бывают и у него черные денечки. Тогда его лучше оставить в покое. Это из-за того, что ему довелось в детстве пережить.
— Это как так? — полюбопытствовала Сигни.
— Да его в черном теле держали, беднягу, — поведала Осе Берит, — пока его не отобрали от родителей евонных. Папаша-то Освальда, тот еще был поганец с самого начала, это уж ты будь уверена, и я под своими словами подпишусь: я его с первого класса знала. Вот такому зверю я не хотела бы попасться. Да это тебе любой скажет. — Она мотнула головой. — Он в конце концов связался с одной городской девахой, которую сюда, в глушь, занесло каким-то ветром. Но она нашла себе другого и смоталася восвояси, а ребятишек-то скинула на него; ну, он тогда вообще с катушек съехал. Хутор пришлось продать за долги. Он ушел жить в лес, в домишко, который у них там был, и детишек с собой забрал. Они одни болталися, пока он штаны протирал у другого пьянчуги, в Холтете, и пропивал остаток умишка своего убогого.
— Но ведь Освальд мог тогда в лесу пропасть?
— А вот ты послушай, что его папаша учудил-то! Он в подвале домишка выгородил уголок за железной решеткой, и там он Освальда запирал, когда уходил из дому.
Сигни вытаращила глаза. Слушать про Туру, мать которой была наркоманкой и испортила Туре жизнь, было тяжело, но уж это было и того ужаснее.
— Да разве может такое быть! В подвале держал? Как зверя какого?
— Вот потому и не надо приставать к нему, когда на него находит. Мы же не знаем, что у них в башке-то происходит, у таких, как он. Правда же, Освальд?
Освальд просиял и еще раз ударил себя кулаком в грудь:
— Освальд мишку ловить!
В полупустом вагоне метро сиденье ближе к дверям было свободно, и Аксель смог поставить велосипед и сесть рядом. Погода прояснилась, и стало теплее, так что, даже несмотря на влажность, казалось, что еще лето. Такой подарочек любителям теплой погоды, такое напоминание тем, кто не переносит жары.
Он отправлялся в лесопарк каждый четверг, только зимой с лыжами, а не с велосипедом. Этакая переменка посреди рабочей недели, он всегда с радостью предвкушал ее. Но этот день должен был стать иным, чем все остальные. Усилием воли он отогнал мысли об этом, достал из рюкзака газету «Дагбладет», которую успел купить на станции.
Дело о медведе еще не ушло с первых полос. Пару дней тому назад в газете было напечатано, что все свидетели будут опрошены снова, но его пока не вызывали. С заявлением выступила начальница сектора расследования насильственных преступлений Управления полиции Осло по фамилии Паянен. Это дело является приоритетным, утверждала она, но не смогла четко ответить на вопрос, полагает ли полиция, что в непосредственной близости от столицы водятся медведи. И никаких рекомендаций людям не гулять в одиночку по лесопарку не последовало. Еще бы, этого только не хватало!
Ниже на той же странице, во врезке, он увидел подборку фактов. Последний случай, когда с уверенностью можно было говорить о том, что в Нурмарке был замечен медведь, произошел более пятидесяти лет тому назад, но медвежьи следы находили и в конце девяностых годов. В Скандинавии медведь доживает на воле максимум до 25–30 лет. Длина тела взрослого медведя составляет 150–280 см, вес 100–350 кг.