Семья Камаля не стала особо возмущаться — все‑таки их бизнес был завязан на Великой Британии, верной союзнице США. За обещанную компенсацию они согласились признать происшествие несчастным случаем. Совсем другого мнения был младший брат. Служба в военно-морской разведке его окончательно разочаровала, и теперь его душу грело желание мести тем, кто покусился на их религию, на их уклад жизни.
Найти тех, кто борется с агрессорами, оказалось не сложно в стране, где только правительство было лояльным к дяде Сэму, все остальные если не были готовы уйти в партизаны, то наверняка сочувствовали борцам с неверными. Камалю удалось договориться о встрече с главным борцом с американским империализмом; во всем мире его знали как Усаму, и только ближайшее окружение называло Отцом.
Офицера военно-морской разведки везли двое суток в сторону афганской границы. Камаль сидел в кузове грузовика, пропахшем застарелым овечьим пометом, с плотно завязанными глазами. Он был раздет догола, так как связники хотели убедиться, что на новом добровольце агенты спецслужб не прикрепили радиомаяк. Но, даже трясясь в полной темноте в грузовике, он ощущал, что машина едет в одном направлении, затем в противоположном или вовсе двигается по кругу. Связники профессионально путали следы, и если бы за ними увязался «хвост», его вскоре бы обнаружили и обрубили. Но, к счастью, все обошлось, и на третьи сутки с измученного долгим переездом Камаля сняли повязку. Потом дали вдоволь напиться из старинного медного кувшина. Вода была почти горячей, но ничего вкуснее раньше ему пить не приходилось.
Когда к новому рекруту вернулись силы, ему выдали длинную рубашку из грубой домотканой материи и сандалии с подошвами, вырезанными из старых автомобильных покрышек.
Затем старший из связников, мрачный пуштун с короткой седой бородой и пустой глазницей вместо правого глаза, коротко бросил: «Пошли», — и, придерживая полу ватного халата, двинулся вперед по пыльной дороге, Камаль следом, на некотором расстоянии от них держались двое молодых охранников, вооруженных автоматами.
Городок, в котором должна была состояться встреча с Отцом, был небольшим и древним, на его окраинах раскинулось несколько кишлаков, где проживали узбеки, таджики, пуштуны и хазарийцы. Это был настоящий восточный Вавилон в миниатюре, центр которого представлял лабиринт из глинобитных построек. Забредший сюда чужак обязательно бы заблудился, потратив неимоверное количество времени, чтобы обнаружить выход. В древние времена именно так и боролись с захватчиками. Теперь это не имело никакого практического смысла: узнай военачальники, что в этом городке скрывается «террорист № 1», — и армада реактивных бомбардировщиков вмиг смешает постройки с дорожной пылью.
Камаль двигался за старшим проводником по узким кривым улочкам. Опытный взгляд разведчика то и дело выхватывал группы молодых людей, которые прогуливались по определенному маршруту. Все вооружены, хотя свое оружие не выставляли напоказ.
Несколько раз им попадались стайки женщин. По манере двигаться и держать осанку Камаль без сомнений определял под паранджой мужчин. Отца боевиков «Аль-Каиды» берегли как живую святыню, и любой из них не раздумывая отдал бы жизнь за него.
В какой‑то момент старший проводник неожиданно свернул с мощеной улочки в старый заброшенный двор. Пройдя его, они вошли в небольшое глинобитное строение, больше смахивающее на хлев, где обнаружили двоих боевиков: один держал в руках «шайтан-трубу», гранатомет «РПГ-7» китайского производства, а другой опирался на ствол ручного пулемета.
Увидев одноглазого пуштуна, охранники уважительно поклонились, как обычно ведут себя простые дехкане перед феодалом. Старший проводник никак не отреагировал на их приветствие. Тогда гранатометчик опустил с плеча увесистый колчан с длинными остроконечными реактивными гранатами и скрылся в соседней комнате. Вернулся он буквально через несколько секунд, неся на вытянутых руках, как бесценную вещь, пластиковый прямоугольник мощного электрического фонаря.
Одноглазый проводник взял фонарь и двинулся в глубь хлева, приблизившись к торцевой стене почти вплотную, могучей правой рукой надавил в центр. Часть стены неожиданно легко подалась и, оторвавшись от земли, взметнулась к потолку, обнажив черный провал. Пуштун надавил сильнее, поднимая стену под самый потолок, потом жестом указал Камалю идти первым. Когда тот скрылся в узкой, пропахшей пылью пещере, проводник шагнул следом, закрывая проход.
Узкий луч желтоватого электрического света, как клинок гигантской шпаги, на сотню метров вглубь пронзил темноту, погружаясь в само чрево пещеры. Проводник молча прошествовал первым, освещая путь. Хотя, как догадывался гость, фонарь был включен для него — пуштун знал этот маршрут с закрытыми глазами.
Тесный проход, выдолбленный в горной породе, оказался извилистым и запутанным не хуже лабиринта городских построек на поверхности. Правда, одну неизменную закономерность Камаль вновь обнаружил — их путь все время лежал под небольшим углом, спускаясь вниз. Через час, смахивая липкий пот со лба, он понял, почему их не сопровождали охранники. Зачем? Даже сбеги он от проводника, выбраться наружу вряд ли когда сможет. Он видел темные зевы боковых штолен, которые вообще неизвестно куда вели. Еще через полчаса ему стало казаться, что этот молчаливый циклоп ведет его в саму преисподнюю. Лишь неистребимое желание мести помогло ему пережить и утомительный путь по жаре, и не менее изнурительное путешествие к «центру земли».
По подсчетам пакистанца, они углубились в толщу горы не менее чем на триста метров. Ему оставалось лишь догадываться, сколько десятков, а то и сотен лет дехкане долбили этот проход, создавая жуткий лабиринт. «Если, конечно, эта пещера — рукотворное сооружение».
Когда они наконец достигли убежища Отца, гость потерял отсчет времени, как сомнамбула, едва передвигая ногами, следуя за проводником, который по‑прежнему шел без устали. Дорогу им преградила толстая стальная дверь-заслонка; из‑за плеча провожатого Камаль разглядел узкую полосу смотровой щели, прикрытую танковым триплексом, а чуть ниже — две бойницы для пулеметных стволов. В случае нападения их огонь не оставил бы ни единого шанса штурмующим. Такие двери, как правило, устанавливали на объектах стратегического назначения, подземных командных бункерах, арсеналах ядерного оружия.
«Как же они смогли доставить сюда эту махину?» — удивился офицер военно-морской разведки. По его предположению выходило, что в подземелье существует другой проход, по которому сюда доставлялось все необходимое для обустройства быта. Впоследствии его могли взорвать или засыпать, вводя таким образом противника в заблуждение. Но это были всего лишь его догадки.
Пуштун, держа перед собой фонарь, свободной рукой нашарил на гладко вытесанной стене нишу с кнопкой вызова. Тут же где‑то над их головами вспыхнули лампы, осветив проход возле двери несколькими бледными кругами.
«Из такого положения точно не промахнешься», — решил гость, ожидая увидеть в бойницах раструбы пулеметных стволов. Но вместо пулеметов многотонная дверь содрогнулась и стала медленно, будто нехотя, отползать в сторону. Из-за бронированной створки, как вода в шлюзе, на них накатывала волна яркого искусственного света.