Камаль вынужден был зажмуриться после долгого нахождения в полумраке, а когда открыл глаза, то увидел, что проход в освещенную галерею преграждают шестеро боевиков. Похожие, как братья-близнецы, они были в длинных просторных рубашках, широких шароварах, заправленных в высокие сапоги из грубой буйволиной кожи. Рубашки были подпоясаны обычными брезентовыми ремнями: с одной стороны висели подсумки для запасных патронов, с другой — для ручных гранат. А по центру за пояса были заложены длинные кривые кинжалы, по форме напоминающие турецкие ятаганы. И рубашки, и шаровары на боевиках были цвета хаки, густо усеянные черными точками. В такой одежде хорошо пробираться по горам и «зеленке», с легкостью можно слиться с фоном местности.
Плечи боевиков прикрывали черные шерстяные плащи, а лица скрывали низко повязанные на головах арабские черно-белые платки — куфии. Это были аравийские кочевники-бедуины, личная гвардия Усамы. Преданные, беспощадные, бесстрашные и не по‑человечески выносливые. Недаром европейцы окрестили их биологическими машинами смерти.
Боевики перекинулись несколькими фразами с проводником на непонятном для гостя языке, потом подняли свои «калаши» вверх стволами и расступились, образуя проход.
Логово «террориста № 1» походило на подземный дворец. Пятиметровые своды с прикрепленными мощными электрическими лампами, стены покрывала замысловатая арабская вязь — неизвестный скульптор высек на горной породе суры из Корана, как вечное назидание правоверным.
Из главной галереи, как лапы паука, в разные стороны расходились шесть других тоннелей, только размером поменьше. У каждого входа стояли вооруженные бедуины; они походили на суровые статуи, неодушевленные и в то же время грозные.
Проводник подошел к боковой штольне, охранник не шелохнулся. Здесь освещение было пожиже, но видно было хорошо. Они прошли еще метров двести, когда наткнулись на новый заслон из двух угрюмых боевиков. У этих бодигардов, кроме автоматов со складывающимися прикладами, на правом плече висели короткие помповые ружья. Патроны к ним, снаряженные картечью, были страшным оружием в ограниченном пространстве.
За спинами телохранителей висела оранжево-полосатая шкура гигантского тигра, в этом подземелье сейчас казавшаяся мистической реликвией, которую оберегают вдали от посторонних глаз мрачные, до зубов вооруженные воины.
Бодигарды не проронили ни звука, лишь мельком глянули на проводника и расступились по сторонам. Седобородый пуштун мрачно бросил гостю:
— Дальше иди один.
За шкурой полосатого хищника оказалась неглубокая ниша, дальше шла стальная дверь-заслонка. В растерянности Камаль остановился, и тут же створки разъехались в стороны.
Наметанный глаз разведчика определил, что дверь не была одинарной — синхронно раздвигались три пары трехсантиметровых створок из сверхпрочной стали. Проламывать такие двери даже при наличии пластида крайне сложно, а главное, занимает много времени.
Как только проход открылся, Камаль решительно шагнул вперед и сразу увидел его: того, кого враги называют «главный террорист», друзья и родственники — Усамой, а сподвижники — Отцом.
Выглядел он в точности так, как его показывали по телевидению и в прессе: худой, с вытянутым лицом, влажными печальными глазами и длинной, с проседью, бородой. В белоснежном наряде, он сидел у дальней стены на высоком резном кресле, походящем на царский трон, инкрустированном слоновой костью и крупными разноцветными кристаллами. С детства знакомый с блеском драгоценных камней, Камаль сразу же узнал чистой воды сапфиры, рубины и изумруды. Камни были таких размеров, что даже за один из них можно было бы купить армию наемников.
Офицер военно-морской разведки сразу сообразил, что утверждения высокопоставленных американских чиновников, будто они заморозили банковские счета Усамы и тем самым напрочь лишили его организацию финансовой подпитки, были сильно преувеличены.
На коленях у хозяина подземелья лежал уже ставший легендарным некогда трофейный короткоствольный русский автомат «АКС» с длинным пулеметным рожком. Впрочем, огнестрельное оружие для самозащиты было лишним. Жизнь Отца берегла пара леопардов: одна пятнистая кошка сидела на высокой тумбе за спиной Усамы, а вторая лениво растянулась у его ног.
Едва незнакомец вошел в помещение, оба леопарда навострили уши и впились в него своими прозрачными янтарными зрачками, словно сканируя параметры и замысел вошедшего. Через секунду прикрыли глаза и приняли прежние позы.
До Камаля доходили легенды о том, что Отца охраняют не только опытные боевики-бедуины, но и мистические оборотни-упыри, которых ему на службу поставили магрибские колдуны. Наблюдая за поведением хищников, Камаль был готов поверить этим слухам. Он даже невольно подумал: а вдруг из‑за тончайшего шелка, которым были обиты стены комнаты, сейчас за ним наблюдают безжалостные и кровожадные глаза оборотня? По спине побежали мурашки, он внутренне содрогнулся. Даже самый храбрый человек при мысли, что ему противостоит монстр из потустороннего мира, испытает настоящий животный ужас.
Разведчик смог победить нахлынувшие на него эмоции при помощи логики. «Я пришел сюда не как убийца, я — союзник».
— Салам аллейкам, — почтительно поздоровался Камаль.
— Аллейкам ассалам, — ответил Усама. Голос звучал тихо, немного хрипловато, как у человека, привыкшего к шепоту. — Присаживайся и расскажи, что тебя привело к нам. — Рука Отца указала на разложенный перед троном толстый ковер, заставленный золочеными блюдами и различными яствами.
Пройдя вперед, гость медленно опустился на ковер, подбирая под себя ноги. Пятнистые кошки лишь на мгновение сверкнули своими золотистыми глазами и вновь успокоились.
— Гяуры убили моего брата. Он не был моджахедом и разбойником не был. Муллой он был. Декхан утешал, учил смирению, хотел лишь мира. А гяуры его убили. Потом сказали, что ошиблись, а мне от этого разве стало легче? — Горло Камаля перехватил нервный спазм, но он продолжил: — Я хочу возмездия, поэтому и пришел к вам, уважаемый Отец. Возьмите меня в моджахеды.
— Гяуры хитрее шакала и коварнее змеи, — свистящим шепотом произнес Усама, на его лице появилась и исчезла горькая улыбка. — Когда ты им нужен, они пообещают тебе райские кущи на земле. Дадут тебе все необходимое, если ты согласен за них кровь проливать. Но как только в тебе отпала надобность, гяуры не оставят тебя в покое — сдерут заживо шкуру, съедят твое мясо да еще ославят твое имя.
— Я долго жил в Лондоне и знаю повадки гяуров, — вновь заговорил Камаль, выслушав Усаму. — Пить кровь других народов — это их жизненная необходимость. Им все равно, каким способом порабощать, лишь бы лилась кровь — их пища. Вся их политика умещается в одной фразе: «Разделяй и властвуй».
— Ты неглуп, это хорошо, — хозяин подземелья заметно оживился. — Так чего же хочешь?
— Быть моджахедом и убивать гяуров.
— Скольких ты сможешь отправить на встречу с шайтаном?
— Не знаю, — пожал плечами Камаль. — Но я учился военному искусству, умею стрелять, знаю приемы рукопашного боя.