— И попробуют, и докажут! — сказал Игорь. — В принципе рассуждаешь ты верно, но вот одна закавыка: никто не будет платить денег вперед.
— А если заплатят?
— Это будет вне железных правил, милый…
— Знаешь, — сказал Владимир, — у железных правил имеются и железные исключения. Однако, прежде чем я спрошу заказчика об условиях оплаты, мне надо знать, в какой цифре она выражается, согласен? В цифре — вся истина.
— В данном случае, — вздохнул Игорь, — на истину плевать, поскольку ты, Вова–Платон — мой друг… Э–эх! Вот что происходит с поэтами, когда они не у дел… Цифра, говоришь? Будет тебе цифра завтра к вечеру. Ерундой, конечно, мы маемся, все это — чушь синяя, но… будет тебе цена!
— Чтобы отстал, да?
— Чтобы отстал — это я и сейчас могу, астрономическими величинами у нас в России каждый второй владеет. Нет, названа будет реальная сумма. А там уж…
— А там уж — да! — согласился Крохин.
Вечером следующего дня они сидели в рыбном ресторанчике, дожидаясь блуждающих в торговых дебрях города качков.
По словам Игоря, Эмираты ему надоели зашоренностью своего жизненного уклада, отель представляется оранжереей, вне которой — лишь чужеродный и убогий космос специфической жизни аборигенов, но, поскольку с таинственными его делами не все ладится, ему предстоит задержка минимум на неделю.
В качестве ужина они выбрали из набитого льдом лотка пару килограммовых акул и через считанные минуты получили искусно приготовленное блюдо, снабженное таким количеством гарнира и овощей, что его с успехом хватило бы на компанию пяти голодных едоков. На десерт официант принес кувшин свежего бананового сока.
— Так вот о нашей вчерашней трепотне, — сказал Игорь, настороженно глядя поверх головы собеседника и доставая из кармана рубашки бумагу. — Первая цифра — счет за пластилин, вторая, чепуховая, — за железо и маслята.
— Первая цифра впечатляет!.. — присвистнул Крохин.
— Для знающего человека как раз очень и очень приемлемо, — отозвался Игорь. — Так что можешь еще смело и свой интерес плюсовать, но не увлекайся особо, двадцать штук, не больше… Или ты намерен заявить, что этого мало?
— Хорошо. — Крохин спрятал бумажку в карман.
— Хорошо, да не очень, — возразил Игорь. — Я и пальцем не пошевелю, если не буду знать, для чего эта вся музыка предназначена и кто ее заказывает. Прежде чем сунуть башку в петлю, надо знать, как ее оттуда обратно вытащить. Ты, ясное дело, на все готов, за двадцать штук — хоть куда, а у меня другая постановка жизненных вопросов.
— И какая же? — вопросил Крохин угрюмо.
— Я пытаюсь ставить их так, чтобы вопросительный знак превращался в восклицательный.
Крохин задумался. Раскрывать личность босса, как и связывать заказ на взрывчатку с предстоящим плаванием, было запрещено. Но человек напротив — якобы бывший приятель, персонаж из прошлого, а на самом деле — чужой и неизвестный собеседник, проживший неведомую жизнь, напрочь изменившую его и внутренне, и внешне, обновившую, если верить науке, все клетки организма, и тем не менее каким‑то неведомым образом сумевший сохранить образ его, Крохина, в своей памяти, что было единственным, сближавшим их, — этот человек ждал ответа. Вернее, молчаливо, но выразительно ответа требовал.
— Это товар на экспорт, — выдавил Крохин, не поднимая глаз.
— Уже лучше, — сказал Игорь. — Но куда именно? И как вы его протащите через барьеры? Я не любитель викторин, но в данном случае мое любопытство касается элементарных гарантий… Короче, если где‑то бабахнет, то лучше, если подальше, и я–во всех смыслах — останусь в стороне. Как и ты, между прочим.
— Сейчас не могу тебе сказать ничего, — признался Крохин. — Поскольку просто ничего и не знаю.
— Тогда так… В порядке информации. "Протащить$1 — это тридцать процентов стоимости товара и моя забота. Так и сообщи своим деятелям. Услугу я не навязываю, скажи. Просто так мне будет спокойнее. — Он замолчал: к столику подходили, волоча пакеты с покупками, всецело довольные жизнью качки, как явствовало из выражений их физиономий, не обезображенных интеллектом.
"По–моему, они родились под созвездием Близнецов", — подумал Крохин.
— Ну чего, был я сегодня в этом твоем алкогольном эмирате, — начал качок Алексей, присаживаясь рядом с ним. — Цирк вышел! Беру такси, водила–индус спрашивает: куда? Я ему — согласно твоим указаниям: Аджман, дворец шейха. Он так это… смотрит на мои пляжные шорты и футболочку — и с уважением, значит: едете к шейху, мистер? Врать не люблю, отвечаю уклончиво: ну… рядом там, в общем… А, говорит, вы — в магазин! Причем — по–русски!
— Эта догадливость на ба–альшом опыте общения основана! — заверил Крохин.
— Подъезжаем, — продолжил рассказчик, — два доллара он всего запросил… Гляжу — заборчик, в нем — провал, захожу туда, а там — прошлая социалистическая родина: амбразура раздаточного оконца, толпа бушует, купюры через головы сует… Пробился я к амбразуре, взял ящик пивка, виски, пру все это обратно к тачке, а таксер на меня посмотрел и говорит: гуд бай, мистер! Как это? спрашиваю. А обратно? Он тут ручонками замахал — и в полный, понял, отказ! Если, пищит, по дороге нас остановит полиция… Я ему: но тут же нет никакой границы, а отель — вон… Показываю ему на пирамиду "Холидея" нашего, в небе голубом торчащую, а он лепит с апломбом: полиция, мол, знает, где проходит граница! Выпейте здесь, я подожду. Здесь, говорит, можно. Ага! Три литра виски и ящик пивка! Говорю: на тебе, сука, пять долларов сверху. Вздохнул, погоревал, падла, но подписался. Загрузили спиртное в багажник и поперли назад. И тут усекаю я, что трасса уже не трасса, а минное поле! И водила под руку ноет: если остановят, то вас, мистер, в тюрьму, а меня — на корабль и на родину! Как прибыл — не помню, но вылез — мокрый, будто та жаба, от пота нервного!
— Нарваться на ментов можно, — согласился Крохин. — Но они в основном на оптовиков нацелены. А так бы — уже давно всю свою каталажку битком бы забили…
— Уже в отеле ныряю в бассейн, — продолжил контрабандист, — вокруг все наш народ плещется, базар–вокзал… Ну, я и говорю публике: есть тут, оказывается, один клевый эмиратец под боком… С подходящей торговой точкой. И чувствую, у всех как‑то моментально тяга к здоровому отдыху на воде испаряется, на глазах то есть… Бац, и я в бассейне уже один… А на обед прихожу, мне один из купальщиков, значит, докладывает: выношу благодарность, в этих Эмиратах прекрасно, оказывается, можно отдыхать!
Крохин, со смешками внимая Алексею, покончил с десертом, положил деньги на стол. Сказал, обращаясь к Игорю:
— Отлучусь к неизвестному тебе лицу, а через часок–друтой встретимся.
Тот рассеянно кивнул.
Созвонившись из уличного телефона с арабом, Крохин незамедлительно пожаловал в его дворец, предварительно переписав сумму контракта на другой бумажке.
Ознакомившись с суммой, араб коротко спросил: