− Достаточно одного, − произносит Уильям. – Вы, Ричард, позвоните Эверхарту, скажите, что посылаете к нему подмогу. И вот что: меня крайне интересует, что за материалы похищены. Генри всполошился всерьез, а значит – неспроста.
− Тогда и в самом деле направьте немцу подкрепление, и пусть он трудится под нашим надзором, − резюмирует Большой Босс. – Его старания ведь оплачиваются от щедрот нашего дружка Генри?
Смех.
Я ощущаю горечь досады во рту. Да, Ричард, увы, мы прошли с тобой слишком долгий путь для столь короткого разочарования.
− Это все они… − обращаюсь я к Карлу, обводя глазами палату в обозначении своего невольного нахождения в ней.
− Кто бы сомневался, − подтверждает он. – Я уже распорядился, чтобы завтра переместить тебя в Вашингтон. Под надзор надежных врачей. Охрана там тоже моя.
− Надо все сделать тонко, − говорю я. – Ричард ничего не должен заподозрить. Его необходимо использовать. Теперь он – лучший передатчик дезинформации.
− Это твоя задача, Генри, − говорит Кнопп. – Тебе придется тряхнуть стариной. В ваших играх я смыслю, как слон в геометрии.
Наш разговор прерывает визит адвоката. Я его не знаю, но работает он в одной из моих корпораций, и, говорят, весьма толков, хотя и молод. Адвокат сообщает, что машина, нанятая мною в Лос-Анджелесе, застрахована, и за полученные травмы мне полагается не менее чем триста тысяч долларов. Слабое утешение. Зарабатывать деньги таким образом я не рекомендую никому.
Когда он уходит, я отдаю необходимые распоряжения Карлу и звоню домой. Ехать сюда Барбаре запрещаю, ведь так или иначе завтра планируется мой перелет на Восточное побережье.
После лежу, парализованный подступающей болью и сонной одурью. Слева от меня – стеклянная затемненная стена, она же – окно. Далеко внизу – кроны деревьев. Я где-то на верхних этажах черного остекленного небоскреба.
Думается трудно и бессвязно, но я преодолеваю себя, пытаясь сконцентрироваться на выработке решений, способных спасти мое незавидное положение. Действовать нужно незамедлительно, каждая безвольно упущенная минута в итоге обернется против меня.
Я понимаю причины своей опалы. Я не поддерживал утопические национальные программы, я не вливал деньги в угодные Совету фонды, я категорически возражал против ввода армии в Ирак и в Афганистан, предполагая, что мы увязнем в песках мусульманских земель, и каждодневные расходы съедят иллюзорную прибыль. Наше западное сознание и устремления к суетным удобствам, всегда будут чужды суровым исламским ценностям. Умница Гетти, вот кто умел работать с арабами! Он обкладывал их деловыми обязательствами, превращал в партнеров, и никогда не посягал на местную власть. Потому она всегда шла ему на уступки. Старик никогда не перегибал палку! Он не грозил танками Саудовской Аравии и Кувейту, и его дело там по-прежнему процветает, не омраченное никакими революциями и экстремизмом. Мы же глупо полезли в Ирак, накопивший под гнетом тирана темные и злобные силы, незамедлительно выплеснувшиеся наружу, и наши алчущие дармовой нефти авантюристы, естественно, прогорели. А те, кто удовлетворился бизнесом в стабильных Эмиратах, напротив, извлек резко возросшие дивиденды. Как я, например. Чем очень доволен. А вот Большой Босс, сильно поистратившийся на иракской афере, весьма раздосадован, что не втянул в нее мои деньги, заплатив свои. Недовольны и те, кто сунулся в Среднюю Азию, в расчете нависнуть военной угрозой над Китаем. Что даст подобный демарш? Одни расходы.
Я не желаю инвестировать масштабные игрища запальчивых дураков. Я готов рискнуть в серьезной игре с просчитанными ходами. И если меня обыграет достойный противник, смирюсь с проигрышем. Но оплачивать ставки сегодняшних фигляров и политических прохиндеев – увольте! Порой я вхожу в глобальные проекты, стараясь держаться в их обслуге. В моем сознании − пример стародавних поисков золота в Калифорнии, куда устремились тысячи жаждущих разбогатеть. Золота не нашли, авантюристы прогорели, но двое ребят получили изрядную прибыль: одного звали Студебеккер, он изготовлял тележки, на которых возили грунт, а второго − Леви Страусс, шивший рабочие штаны, впоследствии − джинсы.
Совет устарел, его надо проредить стальными граблями. Где Морганы, Рокфеллеры, где Хант, Гетти, Торнтон, Меллон, Дюпон, Вандербильт? Разве они бы позволили сегодняшние безумства? Но их нет, остались тупые потомки, жиреющие на процентах рантье. Люмпен-буржуазия.
То же относится и к России. Развалив Советы, мы остановились на половине пути. В какой-то момент мы потеряли контроль над ситуацией. И теперь в ней наметились неутешительные тенденции. Морально разложив русских, полностью дезориентировав их, втащив в трясину безверия и потребительства, мы не учли их сноровки в приспособлении к любым обстоятельствам, и они создали новую политическую систему. Ее философия − тотальная коррупция. Ей пронизано все общество снизу до верху, но эта порочная система, тем не менее, работает, и успешно защищает себя. Естественно, до поры. Но сейчас свою власть они уже не упустят, и, пусть действуют с оглядкой на нас, глобальными интересами страны не пожертвуют. Люди из ЦРУ жаловались мне, что вербовки российских чиновников на мотиве их материального интереса практически невозможны. Подачки разведки несоразмеримы с величиной их доходов и всякого рода взяток. Мы прозевали становление их крепнущей самостоятельности. Упустили возможность создания протектората. Но еще не до конца. Мы привнесли в Россию идею паразитизма и отравили ее нашей «новой культурой». Но общество должно бороться с паразитами. Где вы видели улей, где одни трутни? По просторам России еще погуляет вьюга волнений, и во мгле ее можно будет многое предпринять. Но сегодня, когда там утвердилось подобие государственности, надо действовать с оглядкой. Прохлопали ушами, хлопайте в ладоши. То есть, вежливо аплодируйте, русские это любят.
Совет считает, что на них надо давить, а мне видится куда более разумным использовать российскую коррупцию, как самый надежный инструмент. Он не так уж и дорог в использовании, а прибыль от него неизменна. Тем более, все украденное они предпочитают хранить в наших банках. Не исключено и другое: Россия – страна нашего будущего базирования, земля обетованная. Рухни Америка, куда податься? С нашими аппетитами и масштабами нам нужна территория с соответствующим потенциалом. И это только Россия. Она единственная, кто близка Западу и по традициям, и по культуре, хотя органично приемлет ислам, иудаизм и буддизм. Другое дело – накипь ее нынешних дельцов, хищных и глупых крысят. Выбравшись из прошлой советской нищеты, они, мгновенно утратив связь с корнями своей Родины, пустились в ее методичное разграбление. И в психологии их я давно отметил общий стратегический подход к жизни: украсть побольше денег и переехать с капитальцем куда-нибудь подальше от места его обретения. Подсознательная суть жулика, взломавшего мой сейф, наверняка такая же, как и у его сородичей-олигархов.
Наша, американская концепция, − сосредоточение власти над ресурсами, отделение от общей массы населения полезных специалистов для обработки этих ресурсов и − руководство миром с помощью ресурсов и денег, причем ресурсы и есть деньги. Тут мы в чем-то совпадаем с теоретиками Третьего рейха… Китайцы мыслят иначе. Их сущность − в терпении и прилежании. Власть над миром они хотят захватить тихой сапой. В их сказке о Белом Драконе и маленьком желтом человечке, человечек побеждает дракона хитростью, но не убивает его, а, продолжая трудиться в поте лица, принуждает к тому и Дракона, обеспечивающего отныне ему благо и процветание. Китайцы в Европе и в Штатах смиренны и незаметны, но извлекаемые ими прибыли огромны. А вот мусульмане − сила иной природы. Их религия молода и агрессивна, как было в свое время агрессивно и христианство. Их поход на белую цивилизацию будет безжалостен, захватчикам никогда не придет в голову заботиться об угнетенных. И если духовные вожди скажут им о необходимости истребить неверных, невзирая ни на какие собственные жертвы, − что ж, на то воля Аллаха. Преобладая, они не потерпят равенства религий и отличного от их, взгляда на жизнь. Европейцы в данном случае и вовсе не в счет. Их просветительство, христианская терпимость, традиции аристократии, − увядают вместе с ними. Объединения Германии боялись напрасно, тевтонский дух развеялся, словно дымок над дотлевающим костром…