– Элиан учится в очень хорошей школе в Карденасе, – прервал своего похитителя Хуан Мигель.
– Ты что, тупой?! – завелся Освальдо Того. – Ладно, у меня есть еще пара минут. Но не испытывай мое терпение. По мне, ты уже отработанное сырье. Но вот мой босс так не считает. Он уверен, что ты еще пригодишься, и хочет с тобой дружить. И он предлагает тебе за дружбу целое состояние. За эти деньги можно получить кучу удовольствий и растянуть их на всю оставшуюся жизнь. Взамен придется пару раздать интервью и пару раз сфотографироваться в обнимку с твоим благодетелем. Босс опасается, что одного твоего заявления недостаточно. Интервью и фото! Всего и делов-то!
– А как насчет главного удовольствия? – вдруг спросил кубинец.
– Да получишь ты своего сына обратно, – заверил похититель.
– Сейчас я подумал о родине, об удовольствии вернуться домой, – признался Хуан Мигель. – Счастье – это когда тебе есть куда вернуться… Мне это уже не грозит. Я предатель.
– О'к, твердолобый ублюдок, – с яростью зарычал Освальдо. – Ты прав. На Кубе ты теперь предатель. Значит, у тебя нет выхода. Ты должен принять наше предложение, дерьмо. Иначе ты сгинешь, не выходя из этой машины. В ней больше килограмма пластида, детонатор и приемник, который сработает вот от этого пейджера. Взрыв разнесет тебя в клочья, и ты никогда не увидишь сына! Выбирай – миллионер или труп? У тебя десять секунд.
– Я заслуживаю стать трупом, – не дожидаясь окончания отведенного времени, произнес Хуан Мигель. – Для изменника смерть – заслуженная кара. Но моя смерть будет полезна вдвойне. Когда я стану трупом, мой сын прекратит быть заложником.
Кейс с долларами захлопнулся. Освальдо высунул голову наружу, скомандовав:
– В машину, чиканос, переодеваемся и делаем ноги!
– А что с этим? – кивнул в сторону Хуана Мигеля Леонсио.
– Используем пейджер по назначению, – прошипел Освальдо.
Не успел он снять пейджер с ремня, как устройство сработало… Пришел тревожный сигнал с пеленгатора, которым снабдили неуправляемую любовницу дона Орландо.
– Чертова сучка! – выругался главарь похитителей. – Как всегда, не вовремя! Утвари какие-то проблемы. Открывай ноутбук, посмотрим, где она.
Компьютер резво завелся, выдав на дисплей городскую карту с пульсирующей на ней красной точкой.
– Она на северо-западе. Виргиния-авеню. Да она в отеле! – разглядел Леонсио. – Каковы наши действия, мистер Того? Возможно, нам понадобится оружие.
– Придется сперва съездить туда, – не на шутку расстроился главарь. – Иначе не сносить мне головы. Сам знаешь, как босс носится со своей соской. Сколько до отеля?
– Мы в пяти минутах езды, шеф, – отрапортовал водила.
– Тогда вперед! – рявкнул Освальдо и, бросив взгляд на узника, добавил: – Поживешь еще чуток. Может, образумишься.
Броневик дал задний ход и выехал на проезжую часть. До начала слушаний в Верховном суде оставалось десять минут…
Видавшая виды леди с домиком высохших от краски волос неопределенного цвета несмело постучалась в дверь соседнего номера.
Летисия не ждала никого, кроме боевиков Канозы. Ее сердце билось в ритме реггетона. Стук в дверь заставил ее еще раз повторить в уме наспех скроенную легенду. Люди Освальдо прибыли так быстро. Итак, зачем она нажала на тревожную кнопку пеленгатора? Да просто так! Из любопытства! Эти головорезы из «Альфы 666» вначале могут ничего не заподозрить. Для них она пустышка, обыкновенная шлюха, а следовательно, полная дура. Но потом… Когда они вернутся к своей машине… Что будет потом? Ребята из ее группы с самого начала следили не за Хуаном Мигелем, а за Освальдо. Решение было принято верное. Теперь Сильвио и Пачанго знают местонахождение обоих. Когда люди Канозы спустятся вниз, то не обнаружат в своей машине кубинца. Вот тогда начнутся настоящие вопросы. Зачем она нажала на кнопку и сорвала операцию? А может, бежать? Или продолжать лицедейство на лезвии бритвы?…
У двери стояла пожилая леди в розовой кофточке с рябым, как у англичанки королевских кровей, лицом. Странная особа пробубнила следующее:
– Милочка, извините за беспокойство. Я миссис Кимберли Франкенталер из Майами. Приехала в Вашингтон на День поминовения. На Арлингтонском кладбище захоронен мой усопший муж – офицер морской пехоты, кавалер «Пурпурного сердца». Его ранили эти безжалостные вьетнамские дикари. Выйдя в отставку, мы перебрались во Флориду. Сами знаете, на пенсии хочется только одного – греть свои косточки на солнышке…
Всю эту тираду старушка выпалила залпом, как только ей открыли дверь. Летисия не поняла ровным счетом ничего, кроме того, что дама умирала от скуки и испытывала дефицит общения.
– Очень приятно, чем могу быть полезна? – проявила участие Летисия и пригласила незваную гостью в свои апартаменты.
– Здешние горничные, думаю, они филиппинки, – произнесла миссис Франкенталер, сморщившись. Была бы ее воля, она определила бы всех выходцев из Юго-Восточной Азии во вьетнамцев и депортировала из Штатов в 24 часа. – Все расхваливают их за умение быть невидимыми при выполнении работы по дому. И в чем, скажите мне на милость, здесь прелесть? Они просто не хотят с нами разговаривать, вот и все.
С этими словами бабуля, довольная своими умозаключениями, опустила уставшее тело на диван. В любое другое время Летисия постаралась бы выпроводить безобидную пустомелю, но сейчас в кубинке взыграла кровь. Ее импровизационный талант, подогреваемый интуицией, придумывал новую оправдательную легенду для Освальдо и его команды.
Ворвавшись в номер, они непременно спросят: «Зачем ты нажала на тревожную кнопку?» Она как нив чем не бывало скажет, что хвасталась своим пеленгатором перед очаровательной соседкой, которая оказалась землячкой, а та по неосторожности нажала на кнопку. Где же он? Где пеленгатор? Ну, нет… Этого не хватало. Он только что лежал на столике рядом с пепельницей. Мистика какая-то. Спокойно, ничего страшного. Сейчас она отыщет пропажу…
– Не хотят разговаривать, потому что затаили обиду, – в упоении от обнаружения свободных ушей продолжала миссис Франкенталер. Она излагала свои мысли почти шепотом, словно ее уста исторгали текст под грифом «секретно». – От них можно ожидать чего угодно. Под маской услужливости они скрывают ненависть к янки. Представьте себе, сегодня возвращаюсь с шопинга, и что я вижу?… Дверь нараспашку. Ваша, кстати, тоже. И тишина… Она делает уборку без единого звука. И как, позвольте спросить, я должна понять, что в моем номере не вор? Это первое. И, как вы понимаете, не самое главное…
Нагнетание и интрига, как методы подачи сюжета, стержнем которого являлась бытовая ксенофобия, никак не подействовали на внимание Летисии к рассказчице. Кубинка думала лишь о том, куда запропастился пеленгатор. Тем не менее миссис Франкенталер приступила к своему, на ее взгляд, главному повествованию:
– Итак, моя дверь открыта. Ваша дверь нараспашку. Я уже говорила. И им недосуг уточнить на ресепшене, с кем заселились вы или миссис Кимберли Франкенталер. А ведь я прилетела на День поминовения не одна. А в сопровождении… котенка. Да, вы правы, не человека. Обыкновенного несмышленого котенка, который может убежать из номера, при открытой-то двери. И что мне думать, когда я точно знаю, что корейцы употребляют в пищу кошачье мясо? Как, впрочем, и собачье. Чем филиппинцы отличаются от корейцев? Вот и я не знаю. Что бы со мной стало, не будь я истинной американкой? Мы вынуждены быть сильными. Должны стоически воспринимать всеобщее неодобрение этих азиатов, поглощающих тоннами наших питомцев. Представьте себе, в Майами я уже потеряла свою любимицу Лэйлу с превосходной персидской родословной. Три дня назад она просто исчезла. Благо Лэйла оставила потомство. Красивых пушистых котят. Одного из них, самого славного, я прихватила с собой. С соответствующим разрешением ветеринарной службы. И где он? Где, я вас спрашиваю?…