Полицейские вбежали в молельный дом следом. Присутствующие на службе верующие могли без труда разглядеть застывшее в паническом ужасе лицо пытающегося скрыться от преследования человека. В мерцающем свете газовых светильников эти крупные черты с острым носом, учащенно пышущим продолговатыми ноздрями, могли показаться демоническими. Огромная черная тень от демона в человеческом обличье падала на витражное окно от Тиффани, гордость церковного дизайна, чуть ли не накрывая его целиком. Ни пастырь-настоятель, ни прихожане не простили бы, если б стрельба повредила эти благословенные стены, воздвигнутые знаменитым архитектором Джеймсом Реником, автором проекта Смитсоновского замка. Полицейские интуитивно чувствовали это, но были согласны на мирный исход только в одном случае – если преследуемый не окажет сопротивления. В этих головах, покрытых фуражками, четко прослеживалась железная мотивация: лучше пусть с тобой потом работает куча психологов и ребят из службы внутренних расследований, чем один-единственный гробовщик.
– Покажите нам свои руки! – орали латиносу приближающиеся со всех сторон полицейские. – Мы должны видеть ваши руки!
Леонсио ничего не слышал. Оно и лучше. Иначе бы он начал палить от страха. Когда он увидел полицейских, они стояли настолько близко, что калибры их пистолетов можно было измерить на глаз. Сопротивление бесполезно. Контуженый Леонсио лег на пол без команды, расставил ноги и скрестил руки над головой…
В машине, подержанном «Додже», вовсю грохотала музыка. Водила и сидящий на переднем сиденье парень с сигарой во рту активно пританцовывали под ритм «латино». На пассажира, находящегося сзади, бесшабашность этих меломанов в гавайских рубахах, вносящих вопиющую дисгармонию в происходящее, почему-то не наводила ужас. Сегодня он понял, чего в этой жизни стоит по-настоящему бояться. Не смерти, это уж точно. Предательства? Да. Но не когда тебя предают. А когда предатель ты сам.
Непредставившиеся новые знакомые не были его попутчиками. Он понятия не имел, куда они направляются. И почему они вытащили его из огромного броневика с бойницами, а потом подорвали эту тюрьму на колесах. Кто они – его спасители или очередные похитители?
Все произошло так стремительно… В тот момент, когда троица псевдоинкассаторов покинула автомобиль, Хуан Мигель остался под присмотром их водителя. Не прошло и секунды, как в стекло кабины постучался парковщик отеля. Как выяснилось, тоже ненастоящий. Водитель, на свою беду, отреагировал на активную жестикуляцию служащего отеля и опустил окно кабины для разговора, который кончился для него, не начавшись, пулей в голову из пистолета с глушителем. «Парковщик» тут же очутился внутри и, не проявив ни малейшего интереса к связанному пленнику, схватил серебристый кейс «Самсонит» с деньгами. Уходя, он не попрощался, что не могло ни ошеломить, ни расстроить снедаемого чувством вины кубинца.
Спустя мгновение многострадального узника посетили другие ребята, те, что теперь везли его в неизвестном направлении. Этих, напротив, заботила лишь персона Хуана Мигеля. Обнаружив в броневике труп водителя с продырявленной головой, один из них недоумевающе почесал затылок, и только. Второй разрезал веревку, связывающую руки и ноги пленника, и вывел Хуана Мигеля наружу. Как только его посадили на заднее сиденье потрепанного «Доджа», машина тронулась на всех парах. Потом прогремел взрыв, явно развеселивший сорвиголов и участивший их подергивания в такт «латино».
Не бьющая по ушам музыка, а самобичевание и апатия не позволили Хуану Мигелю расслышать разговор по сотовому. А ведь он напрямую касался его дальнейшей судьбы – продлится ли ее летопись далее или прервется в День поминовения с перспективой стать проклятым жрецами сантерии на родине и быть посмертно обласканным диссидентами на чужбине.
– Что с ним делать? – спросил тот, что дымил сигарой, Летисию. – У него был несанкционированный контакт с людьми Канозы. Карлос инструктировал иначе. Он в наших руках. Я понимаю, что ты теперь главный, Рамон. Значит, и ответственность за это решение полностью ложится на тебя… Как скажешь… Хочешь рискнуть, пожалуйста. Только потом пеняй на себя. Это может плохо кончиться для всех нас.
Разговор со старшим группы прояснил ситуацию. Летисия приказала везти Хуана Мигеля в суд и передать его там в руки федеральных властей, которые один раз уже проморгали главного свидетеля по «нашумевшему делу Элиана». Сильвио и Почанге такое решение показалось глупым, но субординация заставила подчиниться. Группа погибшего Карлоса находилась теперь в полном распоряжении Рамона.
Суд шел без перерывов уже больше часа. Перекрестные допросы свидетелей адвокатами истца и ответчика не проливали свет на истину, зарождая сомнение даже в сердцах судебных приставов. В показаниях свидетели с кубинской и майамской сторон опровергали друг друга. В спину и тем, и другим дышали влиятельные политики, что лишний раз наводило на размышления о прибытии к берегам Потомака галеона отборной лжи.
Бил ли Хуан Мигель свою жену? Деспот он или жертва? Хороший ли он отец или обычный самец со стабильной функцией воспроизводства себе подобных? Обе бабушки Элиансито расхваливали его отца, недавние перебежчики с Кубы лили на него грязь в угоду диаспоре.
Все это уже было, спираль закручивалась новым витком. И поэтому все хотели выслушать главного свидетеля – отца ребенка. Однако адвокат Крэйг медлил, нервно ерзая на стуле и не решаясь делать никаких заявлений. При этом адвокат Педроза потирал руки в предвкушении собственного триумфа. Фурор гарантирован. Инициатива целиком перешла в его руки. Он чувствовал это вполне материально, поглаживая крышку своего ноутбука. Еще немного, и он продемонстрирует его чести и достопочтенной публике сногсшибательный видеофайл.
На площади перед зданием суда собрались толпы пикетчиков из активистов противоборствующих лагерей и просто зевак. У статуи сидящего слева гиганта «Созерцание правосудия» митинговали сторонники немедленного возвращения маленького Гонсалеса на родину. Справа, у мраморного «Стража закона», выкрикивали антикастровские речевки и махали транспарантами иммигранты, прибывшие в большом количестве из Майами. Полицейские и люди в штатском не сводили глаз с крикливых заводил, управляющих двумя потенциально опасными толпами. Периодически из обоих скопищ откалывались отдельные индивиды. Они направлялись к фонтанчикам и любовались прозрачной водой, заодно остужая свой пыл и на мгновение забывая о целях своего появления здесь. Эти были наименее опасны, поэтому на них блюстители закона не обращали особого внимания.
Неподалеку от Верховного суда, на Ферст-стрит, Хуана Мигеля вывели из «Доджа» и повели к людскому морю. Пробраться сквозь такое скопление народа оказалось не так просто, но крепкие парни в гавайках приложили для этого максимум усилий, включая не слишком корректные действия локтями. Хуану Мигелю в какой-то момент показалось, что он течет по течению, которое неизвестно куда его занесет. Но вдруг он понял, что это не совсем так. Ведь сейчас он абсолютно точно знал конечную точку своего затянувшегося маршрута. Именно сюда он стремился попасть, чтобы вернуть своего сына. Для этого он приехал в эту враждебную страну. Но есть ли у него шансы?…