Я вышла в коридор и потрясла головой. Мой папенька, находясь в пьяном угаре, вопил иногда, что к нему приходит большая жаба, отчего-то красного цвета, и жалуется на жизнь. Откровенно говоря, всегда считала, что он врет, ну, не могут быть галлюцинации такими реальными и отчетливыми! Но ведь только что слышала мерзкий, ноющий, тонкий звук!
В этот миг из комнаты для гостей послышалось нечто странное. Бух, бух, бух… Пол задрожал под ногами. Чувствуя, что начинаю потихоньку сходить с ума, я осторожно приоткрыла дверь и в узкую щель увидела чудную картину: Анелия Марковна с бигуди на голове и темно-синим лицом прыгает возле дивана. Я перепугалась не на шутку и влетела внутрь.
– Что с вами?
Дама не ответила. Ее лицо цвета качественных синих чернил фирмы «Пеликан» сохраняло невозмутимое выражение. Бух, бух, бух… Она продолжала прыгать на месте.
Из ванны опять понесся вой: «А-а-а-а…»
На плохо слушающихся ногах я добрела до санузла и рывком распахнула дверь.
– О-о-о-о, – орал Даня, умываясь, – о-о-о-о.
– Вам плохо?
Мужик поднял мокрое лицо:
– Нет, наоборот, очень хорошо!
– Но почему вы тогда воете?
Даниил схватил мое полотенце, вытерся и сообщил:
– Я пою, очень люблю петь, когда моюсь!
Обдав меня запахом мужского дезодоранта, он вышел в коридор. Я постояла секунду в обалдении, потом зашвырнула в бачок использованное полотенце. Одно из моих немногих отрицательных качеств – это редкостная брезгливость.
Дверь в ванную отворилась, вошла Анелия Марковна. Теперь ее лицо приобрело темно-фиолетовый оттенок и больше всего напоминало гнилой баклажан.
– Как вы себя чувствуете? – пробормотала я.
Анелия сделала брезгливый жест рукой, ясно показывавший: она хочет остаться возле умывальника одна.
– Почему вы молчите? – окончательно перепугавшись, спросила я.
Господи, может, с ней приключился инсульт, и от этого морда дамы посинела, а язык отнялся?
Но гостья довольно бесцеремонно вытолкнула меня в коридор. Обидевшись, я пошла на кухню. Судя по решительному толчку, дама вполне здорова, надеюсь, она просто набила вчера на языке кровавую мозоль от безудержной болтовни и сегодня избавит нас от очередной порции воспоминаний. Интересно, отчего у нее физиономия такого милого колера?
– Виолочка, душенька, – раздалось из ванны.
Я всунула внутрь голову. Анелия с розовенькими, свежими щечками стояла возле умывальника.
– Ангел мой, – прощебетала дама, – никак не могла разговаривать: нанесла на кожу «Бархат красоты».
– Что???
– Маску, разглаживающую морщины, – пояснила Анелия, – она стягивает кожу, и, если произнести хоть слово, целебный слой лопнет и весь эффект улетучится. Понятно?
– Ага, – кивнула я, – а зачем прыгали у дивана?
Дама подняла вверх указательный палец с безукоризненным миндалевидным ногтем:
– Назовите самого страшного врага женщины!
Я призадумалась:
– Маньяк-насильник!
Анелия серьезно ответила:
– Нет, целлюлит. Единственное спасение от мерзких отложений жира в области бедер – прыжки. Каждое утро сто раз и каждый вечер столько же. Можно забыть все, но не прыжки! Иначе целлюлит одержит полную и окончательную победу и придется…
«Жить с целлюлитными ногами», – подумала я.
– Ложиться на операционный стол, – докончила фразу Анелия, – поверьте, это ужасно. Потом целый месяц будешь в синяках ходить!
Ага, значит, несмотря на регулярное сотрясение пола, дама все-таки делала процедуру по отсасыванию «излишков» организма.
– Виолочка, – попросила гостья, – дайте мне полотенце.
– Вот, пожалуйста, специально повесила, розовенькое, с цветочками.
Анелия Марковна поджала губы:
– Но оно одно!
– А сколько надо?
– Шесть.
– Сколько?!
Гостья вздохнула и принялась терпеливо объяснять.
– Как минимум, шесть. Ну посчитайте сами. Для головы, ног, тела, лица и, простите, интимное, так сказать, ну понимаете…
Я обалдело кивнула.
– Ну не могу же я, как бомжиха, вытираться одной тряпкой, – пела Анелия, – вот когда мы прилетели в Вашингтон… Куда вы, душечка?
– За полотенцами! – крикнула я, выскакивая в коридор.
Спаси меня господь от воспоминаний о ее поездках за границу.
Около полудня я вошла в клинику Чепцова. Второй этаж практически опустел. Только три человека, прооперированные, очевидно, совсем недавно, сидели в палатах, словно пойманные птички. На посту несла вахту прехорошенькая голубоглазая девчонка в огромном накрахмаленном колпаке. Увидев меня, она поинтересовалась:
– Вам кого?
– Работаю тут санитаркой…
– И чего? – мигом изменила тон девица.
– Да вчера мыла полы и потеряла кольцо, довольно дорогое, от матери осталось, золотое.
– Ой, жалость какая, – всплеснула руками девчонка, – ступай вниз и предупреди бабу Клаву, она тут сегодня моет. Ежели нашла, непременно отдаст. Баба Клава верующая, чужого отродясь не возьмет.
– Уже нашлось, – вздохнула я, – мне Галя звонила, она ночь дежурила и в туалете нашла. Я его на рукомойник положила.
– Ты в другой раз на работу дорогие вещи не надевай, – посоветовала девица, – а от меня чего хочешь?
– Галя сказала, что дома будет после дежурства, адрес дала, а я бумажку потеряла с телефоном и всеми координатами… Вот приехала спросить, может, знаете, где она живет?
– Великолепно знаю, – улыбнулась медсестра и ткнула пальцем в сторону окна – тут.
– Где?
– Вон, видите, дом большой стоит, серый?
Я кивнула.
– Последний подъезд, третий этаж, квартира слева от лестницы, – пояснила девчонка, – мы к ней иногда ходим чай пить.