Я понеслась в указанном направлении. Широкая лестница, снабженная старинными черными перилами, привела к большой, даже огромной деревянной двери, выкрашенной темно-коричневой краской. Стена возле нее щетинилась звонками. Галочка жила в коммуналке. Одна беда, я не знала ее фамилию, а каждую пупочку украшала табличка с надписями: «Фроловы», «Королева», «Павлов», «Оглы-бей-эмин».
Решив, что на даму с Востока пухленькая хохотушка не слишком смахивает, а Павлов – это явно мужчина, я поколебалась между «Фроловыми» и «Королевой», а затем нажала на звоночек возле последней бумажки.
За дверью раздалось бодрое топанье, и появилась Галочка в розовом махровом халатике и с бутербродом в руке. При виде меня лицо ее выразило крайнюю степень изумления.
– Ты? Чего надо?
– Поговорить, – весьма бесцеремонно ответила я и, не дожидаясь приглашения, протиснулась в квартиру.
Перед глазами предстал огромный коридор, конец которого терялся вдали. Впечатляла и ширина помещения – метров пять, не меньше.
– Ничего себе, – вырвалось у меня, – тут можно на танке ездить!
Галочка вздохнула:
– Ты на мою площадь взгляни!
С этими словами она толкнула первую дверь, и я оказалась в крошечной прихожей, откуда вели в разные стороны три арки.
– Вот, – гордо объясняла хозяйка, – это гостиная, там спальня, а здесь кухня, ванная и туалет.
– Что-то не пойму, – пробормотала я, – вроде коммуналка…
Галя рассмеялась.
– Хитрый домик. У нас действительно коммунальная квартира.
– Но у тебя все удобства личного пользования.
Медсестра, крайне довольная произведенным впечатлением, пояснила:
– Здесь до революции был роскошный отель для богатых клиентов. Из коридора гости попадали в комнаты, вернее залы, в каждом метров по пятьдесят, а рядом ванна и туалет. Большевики, ясное дело, хозяев прогнали, а из гостиницы сделали квартиры. Тут в каждом помещении до войны по две-три семьи жили, перегораживали зал простынями на веревках. Потом по одному хозяину в комнатах осталось, и уж тогда стали ремонт делать. Мои родители были скромными людьми, вот и устроили себе две комнаты и кухню. Здорово, да?
– Ловко, – ответила я и села в кресло, – дело у меня к тебе.
– Какое?
– Говорила вчера, будто в клинике с основания работаешь?
– Я не просто там с самого начала, – приосанилась Галя, – я и здание под больницу нашла!
– Да ну?
– Точно. Феликс Ефимович около шести лет тому назад надумал лечебницу создавать, а до этого он в другом месте работал. Ну и предложил кое-кому из коллег вместе с ним уйти. Ольге Леонидовне, естественно, мне и хирургу Дмитрию Александровичу…
Нашли и помещение в районе станции метро «Коломенская», но оно не подошло. Потом было еще несколько вариантов, однако Феликса Ефимовича они совершенно не устраивали. Вот тогда Галочка и вспомнила про симпатичное трехэтажное здание, которое было видно из ее окон.
– Там раньше районное общество трезвости сидело, – хихикала медсестра, – помнишь, были при Горбачеве такие организации? С пьянством он боролся. А потом контора лопнула, сотрудников разогнали. Домишко этот так укромненько себе стоял, что про него все и забыли.
– Дорогое удовольствие подобный дом в самом центре Москвы купить, – вздохнула я, – откуда у Чепцова столько денег?
– А он его не приобретал, – пояснила Галочка, – в аренду взял на 99 лет с фиксированной заранее оплатой. По нынешним временам выходит, что вообще копейки заплатил.
– Ловко, однако!
Галя махнула рукой:
– Взятку дал чиновнику из мэрии, а жена этого начальника потом бесплатно в клинике морду подтягивала и фигуру шлифовала. Между прочим, Ольга Леонидовна все устроила, ушлая она была очень, пронырливая и оборотистая. Феликс Ефимович – ребенок по сравнению с ней. Зверева всем заправляла. У профессора руки золотые были, такое с лицом сделать мог! Но в финансовых вопросах ничего не смыслил. Одно название, что хозяин. Нет, на самом деле Ольга всем заправляла…
– Галя, – строго сказала я, – в клинике вели учет клиентов?
– Естественно, – ответила медсестра и поперхнулась.
Пару секунд мы смотрели друг на друга, не мигая. Потом девушка протянула:
– Сразу поняла, что вы не уборщица!
– Что, так плохо полы помыла?
– Нет, только видно… Небось из налоговой инспекции, да?
– Галина, слушайте внимательно, – велела я. – Феликса Ефимовича, Ольгу Леонидовну и Полину Леонову убил один и тот же человек. Мы подозреваем, что он из бывших клиентов. Можете достать список больных за этот год?
– Конечно, – немедленно ответила Галя, – и за пять лет.
– За пять не надо, только за этот.
– Погодьте тут, – велела женщина и принялась суетливо, совершенно не стесняясь меня, натягивать платье.
Когда она уже стояла на пороге, я окликнула ее. Галочка повернулась:
– Что?
– Никому не рассказывайте о моей просьбе.
– Да уж не дура, – фыркнула медсестра, – понимаю небось.
Потекли минуты. От скуки я поискала глазами книги или какие-нибудь журналы. Но хозяйка, очевидно, была не в ладах с печатным словом, ничего похожего на роман в комнатах не нашлось. Зато возле видеомагнитофона громоздились горы кассет. «Операция Ы», «Кавказская пленница», «Особенности национальной охоты»… Очевидно, хозяйка обожала российские комедии.
Наконец раздался стук, и влетела Галя. В руках она сжимала листки бумаги.
– Вот тут все, – затарахтела она, – имя, отчество, фамилия, домашний телефон, с чем поступил, когда выписался…
В метро я села на скамеечку и принялась изучать полученную информацию. Ну и ничего себе! Оперировали тут шесть дней в неделю, даже все субботы были рабочие. Феликс Ефимович оставил себе для отдыха лишь воскресенье. Причем иногда они проводили по две операции в сутки, а в апреле пару раз и три. Словом, сотрудники клиники трудились в поте лица. Небось отлично зарабатывали.
Всего с января по четвертое мая они откорректировали 182 человека.