– Трудно ответить на этот вопрос. Больше всего иногда ненавидят тех, кто помог в трудную минуту, – вздохнул Олег. – Кстати, их соседка Анна Петровна чуть не умерла от ужаса, увидав, как Анастасия на своих двоих выходит из лифта. А переварив новость, мигом бросилась в милицию и обвинила младшую Леонову в смерти сестры. Мы стали проверять информацию и докопались до истины. Обидно лишь, что эта жаба Настя не понесет никакого наказания.
Забежав вперед, скажу, что муж оказался прав. Абсолютно невозмутимая Настя лишь пожимала плечами:
– Дурацкая шутка, глупый розыгрыш. Думала удивить Полю, вовсе не собиралась брать деньги, хотела вечером вернуться и показать ей, как ловко умею ходить.
Опомнившийся Федор дул в ту же дуду. Словом, негодяев отпустили, и я не знаю, где они теперь. Небось живут в квартире, продать которую вынуждали несчастную Полю.
– Эта ситуация очень похожа на игру в крысу, – сказал Олег, – в детстве занималась такой забавой?
– Нет, – покачала я головой, – в нашем дворе развлекались иначе. А что это за игра в крысу?
Олег хмыкнул:
– Играющие делятся на две команды. Одна из них должна выбирать крысу, но члены второй команды не знают, кто избран. Дальше все, включая крысу, начинают бегать. Ее задача поймать кого-нибудь. Усыпив бдительность игроков, крыса неожиданно хватает кого-нибудь за плечо со словами:
– Я крыса, ты попался!
Ну и дальше все по новой. Весь фокус в том, что крысой оказывается тот, на кого меньше всего думаешь!
Я только вздохнула и ничего не сказала.
Жизнь участников произошедших событий потекла своим чередом. О Насте и Федоре я уже рассказала и вспоминать еще раз об этих гадюках мне, честно говоря, совсем не хочется. Настоящего Ярослава Рюрикова арестовали, и он сейчас ждет суда. Надеюсь, что никакие припрятанные деньги не помогут ему избежать ответственности. Подлинный Сироткин оказался на свободе, пока под подписку о невыезде. Его участь тоже будет решать суд, но Олег говорит, что Яков отделается условным сроком. Он сейчас работает на мебельной фабрике, Валентина по-прежнему щелкает калькулятором в бухгалтерии. Ее талия подозрительно располнела, и на свет скоро явится новорожденный. А поскольку ребеночку нужна бабушка, Яков собрался с духом и явился к матери. Та, разглядывая чужое лицо, долго отказывалась верить в то, что видит невесть как воскресшего сына. Убедила ее большая родинка, расположенная на левой лопатке мужика, да еще то, что он назвал потайное место, куда Клавдия Васильевна прячет деньги. Теперь они живут все вместе, на «какашкиных двориках». Квартира возле Таганской площади сдана, а у соседей по двору чуть не приключился массовый инсульт, когда они услышали новость о воскресении Сироткина.
Агентство «М. и К°» по-прежнему дурит доверчивых людей, пресечь его деятельность оказалось невозможно. Хитрый владелец, оказывается, зарегистрировал контору как… «Салон по оказанию оккультных услуг». А сотрудники подобного места просто обязаны общаться с нечистой силой.
Мы с Томочкой ведем прежний образ жизни. Семен и Олег, как всегда, пропадают на работе, Кристя отправилась в спортлагерь в Болгарию. Кошки дрыхнут целый день, Дюшка тоже. Наша собака теперь беспрестанно ест, и я искренне надеюсь, что она принесет не очень много щенков.
Двадцатого июня провожали Пешковых.
Пока Даня бегал на проспект за машиной, мы с Томочкой катали младенцев и умилялись: такие они хорошенькие, завернутые в одинаковые одеяльца, только шапочки разные: у Костика зеленая, у Ники красная. Наконец прибыл автомобиль. Со всеми почестями мы усадили внутрь Анелию… Поцелуи, слезы, клятвы в вечной дружбе… Затем в чуть припахивающее бензином нутро наемного экипажа влезла Иришка, нежно прижимая к себе Костика. Даня сел возле шофера. Взвизгнув на повороте, такси исчезло. Мы двинулись домой.
– Томочка, – раздался крик.
Возле подъезда притормозило еще одно такси. Из него выскочила Машка Родионова:
– Девочки, спасибо, как там Светка? Не измучились с ней?
– Кто? – спросила я.
– Дочка моя, – верещала Машка, – решила ее Светланой назвать.
Я глянула на мирно сопящую Нику и проговорила:
– Чудный ребенок, просто ангел.
– Иди к маме, кошечка, – засюсюкала Машка, – мамусечка тебя больше никому никогда не отдаст, ах ты, моя ягодка. Мы поднялись наверх. Томочка принялась заваривать чай, Машка разворачивала Нику.
– Что это? – раздался через секунду дикий вопль. – Нет, что это такое?!
У Томы из рук выпал чайник, а я от неожиданности заорала:
– Где?
– Здесь, – вопила Машка, тыча пальцем в голую Нику, – здесь, здесь…
Недоумевая, что могло случиться, мы кинулись к дивану и увидели… мальчика.
– Как, – бормотала Родионова, – почему, откуда? Его не было…
Не говоря ни слова, мы ринулись с Тамарой в прихожую. Я закутывала Костика, нашаривала туфли. Также молча мы вылетели на проспект, за нами неслась в домашних тапках рыдающая Родионова.
Поезд еще стоял у перрона, когда, отталкивая локтями проводницу, мы влетели во второе купе.
– Ты перепутала детей, – заорала я.
Ирина побледнела:
– Не может быть. Взяла Костика – он был в красной шапке.
– Нет, в зеленой, – ответила Томочка, отдуваясь.
Словно сговорившись, младенцы заорали.
– Дай сюда, – завизжала Машка и выдрала у Анелии из рук Нику-Светлану, – верни немедленно мою дочь!
– Поезд Москва–Волгоград отходит с третьего пути, – ожило радио, – провожающих просят покинуть вагоны.
Мы начали бестолково обниматься, потом, оставив семейство Пешковых в купе, выскочили на перрон, где уже стояла обозленная Машка Родионова. Поезд, тихо лязгнув, медленно двинулся вперед. Внезапно Ирина высунулась в окно:
– Ждем вас в августе, с Никой. Всех вместе, Дюшку, Клеопатру и Сыночка тоже, приезжайте.
Мы с Томусей закивали. Иришка выкрикнула:
– Никогда не забуду того, что вы для меня сделали…
Поезд рванулся и исчез.
– Я тоже не забуду, – прошипела Машка Родионова, – доверила им ребенка! Безответственные особы! Как могли перепутать младенцев?!