Поставив сумку на пол, он позвонил напарнику. Ему не терпелось узнать, что дал обыск машины Чанга, получены ли более весомые, чем при обыске телефона и сумки, результаты.
— Мы только на полпути, — ответил Феррас. — Сейчас занимаемся багажником.
— Есть что-нибудь?
— Пока нет.
Босх почувствовал, что его надежды стремительно рушатся. Чанг представал чистым и непорочным как агнец Божий. А это означало, что в следующий понедельник перед ним придется извиниться и отпустить на свободу.
— А ты нашел что-нибудь в телефоне? — спросил Феррас.
— Нет, тоже ничего. В телефоне все стерто. Да и в сумке ничего интересного нет.
— Черт!
— Да уж.
— Но мы еще не копались в самой машине. Дверные панели и воздушный фильтр мы тоже непременно проверим.
— Хорошо. Дайте мне знать, если что.
Босх закрыл телефон, и в тот же миг поступил звонок от Чу.
— Ну что? Вы все оформляете его арест?
— Да нет, я закончил полчаса назад. Я в суде, дожидаюсь судью Шампейн, чтобы заполучить ее подпись на документ о достаточном основании для задержания.
Дело в том, что после оформления ареста подозреваемого в убийстве требовалось, чтобы судья завизировал документ о так называемом достаточном основании для избрания в качестве меры пресечения взятие под стражу. Документ этот содержал протокол об обстоятельствах ареста и перечень улик, позволяющих ставить вопрос об аресте подозреваемого. Порог достаточного основания для ареста был гораздо ниже, чем уровень требований, соблюдаемых в ходе предъявления обвинений. Получение подписи на вышеуказанный документ было, как правило, рутинной процедурой, но тем не менее Чу поступил правильно, обратившись к судье, уже подписавшему им ордер на обыск.
— Хорошо. Я просто хотел проверить, как идут дела.
— Все под контролем. Как у вас, Гарри? Что с вашей дочерью?
— Пока не нашлась.
— Я сочувствую. Чем могу помочь?
— Расскажите, как прошло взятие под стражу.
Чу потребовалось некоторое время, чтобы переключиться с дочери Босха на процедуру определения Чанга в лос-анджелесскую городскую тюрьму.
— Да в общем-то не о чем рассказывать. Он так и не сказал ни слова. Издавал рычание время от времени, вот и все. Препровожден в тюрьму, где, надеюсь, останется до понедельника.
— Никуда он оттуда не денется. Он звонил адвокату?
— Они собирались дать ему доступ к телефону сразу после того, как его закрыли. В общем, точно не знаю, но думаю, что звонил.
— О'кей.
Босх просто действовал вслепую, выискивая хоть что-нибудь способное указать направление поиска и поддержать уровень адреналина.
— Мы получили ордер на обыск, — сообщил он. — Но в телефоне для нас не оказалось ничего, как, впрочем, и в сумке. В одном из ботинок была спрятана визитная карточка. На одной ее стороне имеется текст на английском языке, на другой — на китайском. Хочу проверить, идентичны ли они. Я знаю, вы не читаете по-китайски, но если бы я передал его по факсу в ПАГ, могли бы вы на него взглянуть?
— Да, Гарри, но только не тяните с этим. Там сейчас, наверное, уже начинают расходиться.
Босх посмотрел на часы. Было четыре тридцать, завершение рабочей недели. Разумная жизнь в отделах полицейского управления по всему городу едва теплилась, постепенно отмирая, чтобы с новой силой возродиться в понедельник.
— Я сейчас отправлю. Позвоните туда и скажите, что придет факс.
Он закрыл телефон и направился из своего отсека через весь отдел в копировальную комнату.
Четыре тридцать. Через шесть часов Босху надлежало быть в аэропорту. Он знал, что, как только он ступит на борт самолета, это расследование уже не будет полностью контролироваться им. В течение следующих четырнадцати с лишним часов, что он пробудет в воздухе, события продолжат развиваться — и там, с его дочерью, и здесь, с делом об убийстве старика Ли, — но Босх окажется во временной отключке, как астронавт, погруженный в состояние анабиоза на время длительного космического путешествия.
И еще он знал, что не может сесть на этот самолет с пустыми руками. Так или иначе, но ему необходимо добиться какого-то прорыва в деле.
Отправив факсом визитную карточку в ПАГ, Босх вернулся на рабочее место. Взглянув на свой оставленный на столе телефон, он увидел, что пропустил звонок от бывшей жены. Сообщения не было, но он все равно решил перезвонить ей.
— Ты нашла что-нибудь? — спросил он.
— У меня были очень долгие разговоры с двумя подругами Мэдди. На сей раз они разговорились.
— В том числе и Хи?
— С ней ничего не получилось. У меня нет ее полного имени или номера телефона. Ни одна из других девочек тоже не в курсе на этот счет.
— Что они тебе рассказали?
— Что Хи и ее брат не из их школы. Они несколько раз встречались с ними в торговом центре, но те даже не из Хэппи-Вэлли.
— А они знают откуда?
— Нет, но определенно не из их района. Они сказали, что Мэдди вроде бы по-настоящему сблизилась с Хи, а через нее — и с ее братом. Все это произошло примерно месяц назад. В сущности, как раз после того, как она вернулась от тебя. Обе девочки сказали, что она как-то от них отдалилась.
— А как зовут брата?
— Все, что я смогла узнать, — это его имя: Квик. Он сказал, что его зовут Квик, но, как и сестра, никогда не называл свою фамилию.
— Да, от этого не очень-то много пользы. Что-нибудь еще?
— Они подтвердили то, что говорила тебе Мэдди: Квик — курильщик. Они сказали, что он, так сказать, крутой. У него татуировки и браслеты, и, мне кажется… ну, словом, их в какой-то степени привлекал в нем дух авантюризма.
— Их или Мэдди?
— В основном Мэдди.
— Как по их мнению: могла она уйти с ним в пятницу после школы?
— Они прямо так не сказали, но, думаю… да, именно это они пытались донести до меня.
— Ты не спрашивала, не говорил ли Квик что-нибудь о своей принадлежности к триаде?
— Я спросила, и они сказали, что об этом никогда не было речи. Да и не могло быть.
— Почему?
— Потому что здесь об этом не принято говорить. Триады действуют, не афишируя себя. Они везде — и в то же время нигде.
— О'кей.
— Послушай, ты ведь так по-настоящему и не сказал мне, что происходит. Я же не идиотка. Ты боишься меня расстроить, но я думаю, что теперь мне надо знать факты, Гарри.
— Хорошо.
Босх понимал, что она права. Если он хочет добиться от нее максимальной помощи, тогда ей необходимо сообщить то, что знает он.