Таня вскинула перстень, чтобы пустить Искрис фронтис, но Ягун схватил ее за плечи и дернул назад.
– Отпусти меня! Там Ванька! Ты что, не ви…
– Ванька здесь!.. Я здесь! Со мной все хорошо! Успокойся! – услышала она голос.
Таня рванулась и поняла, что наваждение рассеялось. Человек со сшитым лицом исчез. Последней растаяла плаха. Мир постепенно возвращался в прежние границы и пределы.
– Не вдыхайте этот дым! Это все из-за дымной руны, которую я вдохнула, – сказала она, опуская кольцо.
– На что это похоже? – деятельно спросил Шурасик.
– На руну… Ты что, не видел?
Шурасик поморщился.
– Я не о том. Я имел в виду: на что похож запах?
– На восточные ароматические палочки и масла.
Шурасик помрачнел.
– Это скверно! Держите кольца наготове! – приказал он.
На короткое время Шурасик задумался и распорядился:
– Позовите кто-нибудь Попугаеву! Эй, Жикин, ты меня слышишь? Займись!
– Попугаева в истерике! – донесся из-за парт голос Жикина.
– Пусть прервется на пять минут! После допаникует! Скорее тащи ее сюда!
Некоторое время спустя всхлипывания прекратились, и из-за баррикады деловито вышла Попугаева. По ее перстню скользила красная искра.
– Ну, чего еще? – спросила она.
– Спокойно, Попугаева! Посмотри на чемодан и скажи: что там? Ты же видишь сквозь предметы!
– Я?
– Попугаева! Не тормози! Смотри на чемодан!
Верка осторожно шагнула вперед и вгляделась.
– Видишь что-нибудь?
– Только дым.
– Дым и мы видим. Еще что-нибудь? Что в чемодане?
– Да не знаю я. Чемодан меня не пускает! Стены пускают, а он нет! Я даже смотреть на него не могу, у меня зрачки с него соскальзывают.
– Ясно. Руна отведения взгляда… Я все понял. Возвращайся, Верка! Твой дар нам не поможет! – отрезал Шурасик.
Но Попугаева его не послушалась. Неосторожно сделав еще полшага, она застыла, посинела, побагровела и, отскочив, завизжала:
– Мортаниус! Мортаниус ! А-а-а! Вон отсюда!
Шурасик схватил ее за руку, но было уже поздно. Красная искра от ее перстня скользнула к чемодану. Поняв, что она наделала, Шурасик схватил Верку за плечи:
– Попугаева, ты что? Зачем? Ты видела мертвяка?
– Д-да. Но не в чемодане, а у дверей. Он ел червей, которых доставал из ушей.
– Это все проклятые одуряющие ароматы! Она вдохнула их, – сказал Ванька.
– Кто-нибудь, оттащите ее обратно! Продолжайте панику, девушка! Теперь у вас есть для нее повод! – заявил Шурасик.
– Почему? – спросил Ягун.
– Я же говорил: никаких заклинаний без приказа! Вы что, забыли, что магия не терпит пустоты? При произнесении ошибочного заклинания против нежити заклинание приобретает обратное действие!
– Мамочка моя бабуся! Вспомнил! Если скажешь: Мотис-ботис-обормотис, когда рядом не будет хмырей, хмыри появятся и заклинание не будет срабатывать в течение часа! И так же и остальные заклинания против нежити! Ошибочное заклинание вызывает того, против кого направлено! – простонал Ягун.
– Так вот почему Медузия дала нам именно этот срок – час, – сказала Таня. Она поняла.
Красная искра Попугаевой, скользнувшая в чемодан, внезапно вернулась, завертелась, как запущенная шутиха, и оглушительно взорвалась. В аудитории возник высохший мертвяк. У него были белые глаза без зрачков, с вылезшими ресницами и сгнившими веками. Ко лбу прилипли редкие пепельные волосы. На пиджаке и на лице кое-где видна была сухая земля.
Заметно было, что ошибочная магия только что телепортировала его из могилы. Мертвяк деловито осмотрелся, равнодушно покосился на Шурасика, на Таню, на Ваньку и деловито направился к Баб-Ягуну.
– Мортаниус! – выпалил Ягун.
Ничего не произошло. Ягун безнадежно встряхнул кольцо.
– Я предупреждал Попугаеву! Все базовые заклинания против мертвяков в течение часа бесполезны! Ну мы попали! – сказал Шурасик.
Мертвяк подошел к Баб-Ягуну и ледяными пальцами взял его за нос. Ягун попытался вырваться: бесполезно.
– Больно? – сочувственно спросил мертвяк и сдавил сильнее.
На глазах Ягуна выступили слезы. Он замычал было, но Таня, напоминая, торопливо зашептала ему:
– Не говори с мертвяком! Ничего не бери у мертвяка! Никогда не следуй советам мертвяка! Не спрашивай совета у мертвяка! И тогда он не причинит тебе вреда!
Мертвяк отпустил нос Ягуна и легко, без всякой, казалось бы, силы ударил его тыльной частью руки в грудь. Ноги играющего комментатора оторвались от пола, и он врезался спиной в баррикаду.
– О, вижу, девушка все знает! Самая умная, да? – прохрипел мертвяк. Голос у него звучал сипло и едва различимо. Должно быть, горло было забито землей.
Прежде чем Таня успела опомниться, мертвяк схватил ее за кисть и потянул к себе. Таня почувствовала тошнотворный запах тления.
– Девушка не хочет поцеловать меня? Всего один поцелуй! Ну, отвечай: «да» или «нет»? – продолжал мертвяк.
Тонкие потрескавшиеся губы потянулись к ней. Желудок сдавило. Таня поняла, что ее сейчас вывернет.
– Молчание – знак согласия, не так ли? Значит, целую! – заявил мертвяк.
– Искрис фронтис ! – крикнул Ванька, вскидывая перстень.
– Не поможет! Теперь мы остались и без Искриса фронтиса ! – уныло отметил Шурасик.
Зеленая искра от Ванькиного кольца скользнула к мертвяку, прожгла пиджак и, скользнув между ребрами, вышла из спины. Мертвяк с интересом наклонил голову и пальцем потрогал дыру. Палец на всю длину вошел в плоть.
– Хороший был пиджачок. Сердце давно выгнило – а он как новый!.. Не отпущу теперь без поцелуя! Ты мне должна! – просипел он, притягивая Таню к себе.
Она рванулась, но из мертвых рук не вырвешься. Таня откинулась назад, боясь даже подумать о том, что будет, если к ней прикоснутся мертвые губы.
Сзади на голову мертвяка опустился стул. Голова мотнулась. Таня увидела пылающее лицо Ваньки.