Зализина, давно готовая к взрыву, взорвалась.
– Склепова! Ты… ты просто!.. А эта, которая рядом с тобой, она просто…
– Давай по порядку. Эту зовут Таня. Таня… познакомься: Лиза. А это, Таня, молодой человек Лизы – Глеб. Хорошенький, правда? Потрогайте друг друга за ладошки в знак приветствия!
Лизон вскинула голову. Губы ее дрожали. Она была так несчастна, что Таня внезапно испытала к ней острую жалость.
– Гробыня! Знаешь, в чем твоя проблема? – тихо спросила Зализина.
– Ну и в чем же? – спросила Склепова небрежно.
– В том, что ты, такая умная, такая колкая, такая-растакая современная! – не смогла остаться с Пуппером и осталась – стыдно сказать! – с Гломовым. И теперь убеждаешь себя, что это твой сознательный выбор и ты никогда ни о чем большем не мечтала! – выпалила Зализина.
Взглянув на Гробыню, Таня с удивлением убедилась, что удар попал в цель. Склепова изменилась в лице.
– Возможно, Лизон. Но Гуня меня, во всяком случае, любит. А я буду любить его.
Из кабинета Сарданапала выглянула Ягге.
– Нельзя ли потише? Я сейчас скажу пару ласковых, и коридор опустеет! – сказала она, обращаясь к голосящей Недолеченной Даме.
Ягун подбежал к Ягге.
– Бабуся, правда, что с пальца у Зербагана пропал перстень? – спросил он.
Ягге, помедлив, кивнула.
– Все равно разнюхаешь… У Зербагана, похоже, был сообщник. Он и забрал перстень. На вашем месте я бы глаз не спускала с дракона, – сказала она.
* * *
Вечер, по выражению Ягуна, прошел «с привычной тибидохской бестолковостью». Поклеп с циклопами бестолково носился по коридорам и распугивал хмырей. Сарданапал, качая головой и хмурясь, листал магические книги. Зуби и Медузия ворожили, то и дело обращаясь за помощью к Ягге, что они прежде делали лишь в исключительных случаях.
Ночью, когда Таня спала и в снах ее Ванька, отважный, как лев, дрался с хладнокровным, как крокодил, Бейбарсовым, кто-то энергично постучал в дверь комнаты. Таня проснулась не сразу. Вначале звук проник в ее сон, где Ванька с Бейбарсовым разом подняли головы и прислушались. Стук не прекращался, становился настойчивее. Тане, редкостной соне, между нами, ужасно не хотелось просыпаться. Мозг ее принялся изобретать лазейки. В результате ей приснилось, что она проснулась и идет открывать. Из первого сна она перешла во второй, а из второго вполне могла перейти и в третий, если бы кто-то, потеряв терпение, не пустил в щель двери искру. Превратившись в кружку с холодной водой, искра решительно выплеснулась на Таню.
Вскочив с гневным воплем, она отправилась к дверям разбираться. Дернула дверь и удивленно остановилась.
– Сарданапал? – спросила она недоверчиво.
– Академик Черноморов! Так будет правильнее, ты не находишь? – мягко улыбаясь, отвечал ей глава Тибидохса.
Таня виновато кивнула. Рядом с академиком Таня заметила Ваньку и Ягуна. Оба с любопытством смотрели на нее.
– Ну и здорова же ты спать! Двадцать минут барабаним, едва дверь с петель не сорвали! Я так сразу проснулся! А Валялкина, того и будить не пришлось. Вообрази: у него по комнате шмякнутый на голову дракончик носится, всюду дым, копоть, как в кочегарке, а он сидит и твою фотку разглядывает, – сказал Ягун.
Таня с подозрением вгляделась в играющего комментатора.
– Признавайся, Ягун, это ты меня водой облил? – спросила она.
Внук Ягге недоумевающе заморгал.
– Какой водой? – спросил он очень естественно.
Случайно закравшееся подозрение перешло в уверенность.
– Сейчас объясню, – сказала Таня.
В следующую секунду на голову играющему комментатору обрушилось никак не менее ведра ледяной воды. Таня слегка переборщила с заклинанием.
– Эй! Я же весь мокрый! – обиженно завопил Ягун.
– Вернула должок с процентами, – сказала Таня.
Академик укоризненно покачал головой.
– Говоря по правде, водяное заклинание произнес я. Но теперь боюсь даже в этом сознаваться, – сказал он.
Тане стало совестно.
– Извини, Ягун! Ты на меня не обиделся? – всполошилась она.
– Само собой, обиделся. Теперь до глубокой старости мне будет чем тебя попрекать, – заверил ее играющий комментатор.
Сарданапал озабоченно оглянулся. Вслушался во что-то.
– Нам пора! – сказал он и, не оборачиваясь, быстро направился к лестнице.
Академик спускался долго. Вначале Таня думала, что он направляется в Зал Двух Стихий, однако Сарданапал там не остановился. Она покосилась на Ягуна, но тот только плечами пожал, показывая, что и сам понятия не имеет, зачем Сарданапал их разбудил и куда ведет.
Перед тем как шагнуть во мглу, академик выдернул из кольца в стене пылающий факел и дальше шел, держа его в вытянутой руке. Ягун последовал его примеру и тоже вооружился факелом. Хотя от Ягуна с факелом было больше вреда, чем пользы. Он крутился, размахивал им, отгоняя шныряющую нежить, и два раза чуть не подпалил Тане волосы.
– Прости! Прости! – всякий раз говорил он.
Таня заверила его, что если он оставит ее без волос, простить его ей будет непросто.
Академик шел не оглядываясь. Даже на нежить он не обращал внимания, предоставляя разбираться с ней Тане, Ваньке и Ягуну.
– Ты заметила? Сарданапал отлично ориентируется в подвалах! А мы с тобой думали, здесь только Готфрид бывает, – шепнул Тане Ванька.
Наконец глава школы остановился у глухой стены подвала, за которой, как прежде считала Таня, ничего уже нет. Но Сарданапал уверенно начертил на стене знак своим кольцом, и большой фрагмент стены со скрежетом отъехал в сторону. Открылся узкий проход. Идти по нему можно было пригнувшись и немного боком, иначе плечи цепляли стены.
– А вы не боитесь, что мы кому-нибудь об этом расскажем? – не удержавшись, спросил Ягун.
– Нет, – кратко ответил академик, продолжая двигаться вперед.
В его ответе Тане почудилось что-то зловещее. Да и кольцо Феофила Гроттера повело себя странно. Дважды ярко вспыхнуло и грустно померкло. Определенно, Феофил хорошо представлял себя, куда они идут.