В кабинете академика осталась только Великая Зуби. Она прилегла было в кресло, но тут сфинкс на двери издал короткий грозный рык. Поняв, что он о чем-то ей сообщает, Зуби выглянула в коридор. В коридоре стояла Пипа Дурнева, радостная и сияющая. Рядом с ней возмущенно прискакивал толстый купидончик. Он явно требовал награды, но Пипе сейчас было не до него. Дочка дяди Германа выглядела до крайности взволнованной. Ее толстые щеки прыгали.
– Мне надо кое о чем рассказать академику… Только что я получила письмо от папули… – выпалила она.
Великая Зуби насмешливо подняла брови:
– Академика здесь нет.
– А где он?
– Милая, ты уверена, что сейчас время и место для этого разговора? Я очень рада, что ты получила письмо от папули, но, может, ты перестанешь на радостях шататься по школе и вернешься к себе в комнату?
Пипа вспыхнула. Зуби буквально ощутила, как в грудь ее толкнул упругий порыв интуитивной магии. Даже сфинкс перестал рычать и выгнул спину колесом.
– Он… Папуля только что… В общем, сами прочитайте! – И Пипа, очень обиженная, сунула Зуби длинный конверт.
– Ладно, пойдем в кабинет. Все равно без очков я ничего не увижу, – щурясь, вздохнула Зубодериха. Она уже сообразила, что Пипа не отстанет. За окном начинал смутно синеть рассвет.
Когда дверь за ними закрылась, купидончик, не пропущенный сфинксом, остался в коридоре и, раздраженно попискикивая, принялся пускать в сфинкса любовные стрелы. Он стремился влюбить сфинкса в большую китайскую вазу, стоявшую в стенной нише.
И коварный младенец преуспел в своем замысле. Минуту спустя сфинкс уже томно мурлыкал и терся спиной о вазу, точно отведавший валерьянки котенок. Купидончик удовлетворенно ухмыльнулся, спрятал лук и вперевалку удалился.
* * *
Коричневые воины приближались. Они двигались медленно и уверенно.
– Любопытный пассаж, уважаемые зрители! Ни за что не поверю, что эти протухлики способны причинить нам какой-то вред! Эй ты, прах, слушай сюда! Ноги в руки и топай на все четыре стороны, пока я не взялся за тебя всерьез! Считаю до двух! Раз… – рискнул было Ягун.
Воин с проглядывающими из-под прорвавшейся кожи ребрами сделал выпад, распоров комбинезон Ягуна с левой стороны груди. Он явно целил в сердце, но Ягун успел отклониться. Тем временем меч другого воина устремился к его шее. Внука Ягге спасла только реакция бывалого драконболиста. Он отпрыгнул назад и чуть влево. Короткий меч просвистел у самого его лица.
– А, Чума! Это нечестно! Я считал до двух, а вы начали раньше времени! – завопил Ягун.
Тем временем третий коричневый воин наседал на Таню. Она старалась только, чтобы он не прижал ее к стене. Коричневый воин не ведал усталости, но его движения не отличались быстротой. Пока Тане удавалось уклоняться, но едва ли это могло продолжаться бесконечно.
– Искрис фронтис! – крикнула Таня, вскидывая перстень.
Она помнила предупреждение Чумы, что от магии здесь не будет особого толку, но все равно решила рискнуть.
Зеленая искра ударила в фигуру и прожгла в ней глубокую дыру, в которую легко вошла бы рука. Однако коричневый воин отнесся к ране с полнейшим равнодушием. Он, кажется, вообще ее не заметил. Уклоняясь от меча, Таня неудачно отпрыгнула и, ударившись спиной о стену, сползла вниз. Воин занес меч для решающего удара. Увернуться Таня уже не успевала, лишь машинально заслонилась футляром контрабаса, который до сих пор так и не отпустила. Струны тревожно загудели. Футляр открылся. Жезл Чумы-дель-Торт прыгнул Тане в руку. Серебристое глазное яблоко на его конце побагровело и больше походило теперь на огромный рубин.
Она защитилась от короткого меча – металл лязгнул по металлу, – а потом, едва понимая, что делает, ткнула воина жезлом в грудь. Кажется, жезл сам направлял ее.
Удар вышел слабым, но и этого оказалось довольно. Воин мгновенно рассыпался в прах. Его меч лязгнул о плиты пола. Таня тупо уставилась на него. Короткий жезл продолжал светиться и вибрировать у нее в руке.
– Танька, помоги! Восьмой номер кромсают на сувениры! – крикнул Ягун, на которого упорно наседали сразу двое.
Комбинезон играющего комментатора был уже рассечен в нескольких местах. На правом запястье и на щеке была кровь – он все же нет-нет да пропускал скользящие удары, каждый из которых мог оказаться роковым.
Сжимая жезл, Таня прыгнула к Ягуну. Она почти не задумывалась, что делает. Ее движения стали вдруг быстрыми и уверенными. Коричневый воин занес уже меч над внуком Ягге, но ударить не успел. Жезл с чавкающим звуком провернулся во влажной Таниной ладони. Ягуна осыпало прахом. Второй воин замешкался. На его плоском лице мелькнуло нечто вроде ужаса. Он даже шагнул назад, точно что-то мог понимать.
Прикончи его, девочка! Ты и я одно целое! Ты даже сама не знаешь, как близка мне! Ну же…
Жезл ударил по мечу, выбив его. Коричневый воин застыл, заслонившись руками. Он не хотел или не мог уже сражаться. Но жезл не ведал пощады. Он вновь метнулся вперед и, затянув свою жуткую песню, превратил коричневую фигуру в прах. Таня застыла над ним. В горле у нее застрял, казалось, целый Магфорд.
Неплохо, совсем не плохо. Трое узников Дубодама, трое невольных стражей… Они были мертвы, но все же не до такой степени, как ты думаешь…
– Ох, мамочка моя бабуся! – удивленно начал Ягун, брезгливо отряхивая прах. – Если бы не ты… Как это тебе удалось?.. Эй, ты что делаешь?..
Таня резко повернулась к нему. Кровавое яблоко рванулось к груди Ягуна. В последний миг Таня повисла на жезле, пытаясь удержать его. Или ей только показалось, что она пытается? Она внезапно ощутила свирепую радость и желание убить. Возможно, именно это ее и образумило. Всем телом она откинулась назад, сопротивляясь собственной руке. Жезл чуть-чуть не дотянулся до груди Ягуна. Яблоко негодующе запульсировало и погасло. Таня смогла опустить руку. Она поняла, что на время обуздала жезл. Вот только надолго ли?
Что же так, девочка? Не хватило решимости? Скверно, очень скверно… Все равно от него придется избавиться. Лишние свидетели нам не нужны.
«Уйди! Кто ты? Чума-дель-Торт?»
Я – это ты! Твое второе я, твоя тень. Я – те желания, которых ты страшишься…
– Что с тобой? – спросил Ягун.
Таня провела рукой по лицу. Ей запоздало пришло в голову, что коричневые воины сражались хотя и решительно, но словно поневоле. Не достаточно ли было просто выбить у них мечи? Зачем она убила третьего, когда он прекратил сопротивление? Почему не остановила жезл?