Не успел Мейсон снова опуститься на стул и раскрыть альбом, как Баллард, неся в руках два стакана, пинком открыл дверь с кухни.
– Я поймал вас на слове, мистер Мейсон, в вашем стакане виски только для цвета. Но себе я сделал как следует.
– Благодарю. – Мейсон взял стакан.
Баллард сел рядом.
– Ну а теперь о фотографиях. Глядя на них, я вспоминаю былые дни и старую работу. Посмотрите сюда, вторая слева на этой – моя жена. Она здесь за несколько месяцев до смерти. А вот и броневичок для перевозки денег – «Кар-45». Номер видите? А это – Билл Эмори – водитель.
– Где сейчас Билл Эмори?
– Все еще работает, по моим сведениям. Во всяком случае, работал, когда я в последний раз о нем слышал. Он был абсолютно ни при чем. Молодой еще – на этой фотографии он почти сразу после школы. Чувствуется, был незаурядным спортсменом… в баскетбол играл… с шестом прыгал… Эти сыщики из него все кишки вынули – напугали парня до смерти.
– Кстати, – перебил хозяина Мейсон, – не знакомо ли вам имя доктора Холмана Кандлера?
– Знаю такого. Он – друг Колтона Дюваля. А еще он официально значился доктором при банке и был у Дюваля личным лечащим врачом. Дело свое знает, ничего не скажешь. Это он потом составил петицию, чтобы вытащить Дюваля из тюрьмы, и послал медсестру собирать подписи банковских служащих. Я тоже поставил подпись, но сказал ей, этой медсестре, что от моей подписи будет больше вреда, чем пользы. Но она ответила, что есть список и что я в него включен, и мне просто-напросто ничего не оставалось, как подписаться. Медсестричка у Кандлера симпатичная, настоящая конфетка. И так вышло, но это пусть останется между нами, что наводку на нужную лошадь я получил именно от нее. Первоначально кто-то из пациентов хотел таким образом отблагодарить доктора, но тот совершенно не знал, что с такой подсказкой делают, – он в жизни ни на что не ставил и ни во что не играл, готов поспорить. Кандлер также лично занимался здоровьем Эдварда Б. Марлоу – президента банка. В общем, та медсестричка меня уговорила, и я подписался. Руку даю на отсечение – такая уговорит любого, кого захочет, что она и сделала с тем списком, и все согласились. Только что толку? Дюваля все равно ни за что не выпустят, пока он не расколется и не выдаст пусть не все, но хотя бы основную часть денег. Ему, конечно, можно утаить тридцать или сорок тысяч, отбрехавшись тем, что они, мол, уже истрачены, но покуда на нем висит вся эта огромная сумма – вы можете собрать подписи всех поголовно жителей штата Калифорния, включая грудных младенцев, – и его по-прежнему будут держать в тюрьме.
– Хорошо, – сказал Мейсон, допивая стакан и ставя его на стол, – спасибо еще раз, но мне действительно пора.
Баллард вскочил:
– Так скоро? Но вы же только что пришли!
Мейсон улыбнулся и встал.
– Извините, но у меня сегодня поздняя деловая встреча. Благодарю за помощь и гостеприимство.
– Жаль, что мы не можем выпить еще по одной.
– Спасибо, достаточно. Когда я за рулем – это мой предел.
Пожелав хозяину спокойной ночи, Мейсон вернулся в машину, съехал задним ходом с подъездной дорожки и направился к себе.
Уже у дома, у самого спуска в гараж, он заметил ночного сторожа, который украдкой подавал знак рукой, означавший, что лучше пока отъехать обратно. Мейсон резко затормозил, включил заднюю скорость и уже начал было выезжать снова на улицу, как из гаража выбежал человек и бросился вслед за машиной. Поравнявшись с ней, он рывком открыл дверцу и спросил:
– Вы – Перри Мейсон?
– Что вы хотите?
Человек протянул ему какой-то свернутый в трубочку документ:
– Повестка в суд. Завтра в десять утра вы должны предстать перед Большим советом присяжных. Принесите с собой все деньги и любые другие платежные документы, полученные вами в качестве оплаты от Арлен Дюваль. Спокойной ночи!..
Человек захлопнул дверцу автомобиля Мейсона, повернулся и пошел вниз по спуску в гараж. Мейсон снял ногу с педали тормоза, и его машина плавно покатилась за неожиданным ночным визитером.
Стоящий сбоку сторож склонился к полуопущенному переднему окошку:
– Кто это был? Судебный исполнитель?
– Да.
– Я так и подумал. Я хотел предупредить вас, но не было никакой возможности выйти вам навстречу.
– Ничего страшного. Он разыскал бы меня рано или поздно.
– Дьявол! Мне искренне жаль, мистер Мейсон, но я и впрямь никак не мог оставить гараж, чтобы встретить вас, да и мне кажется, что тогда он бы заподозрил…
В этот момент судебный исполнитель вышел из гаража им навстречу и направился вверх по спуску, миновал их, но, пройдя метра два, повернул назад к Мейсону.
– Не сердитесь на меня, мистер Мейсон! Я всего лишь исполняю свои обязанности.
– Я не сержусь. Но было бы лучше, если б я узнал об этом немного раньше.
– Но я и сам в таком же положении. Окружной прокурор Гамильтон Бергер вручил мне эту повестку не более часа назад и сказал: «Доставь ее сегодня же и во что бы то ни стало передай лично в руки Перри Мейсону». Так что видите, сколько у меня времени было. А сейчас, извините, пойду. Мне очень приятно, что вы ничего против меня не имеете, потому что многие реагируют совсем по-другому. Моему коллеге сегодня не повезло еще больше – он должен известить… ну, в общем, другого человека. А мне повезло – я вытащил вас. Вы – юрист и знаете, как делаются такие вещи. И вы не рассердитесь. В конце концов, это моя работа. Вы были очень любезны, мистер Мейсон, большое спасибо и спокойной ночи.
Человек повернулся и пошел вверх на улицу.
Когда он уже скрылся за поворотом, к Мейсону снова подошел ночной сторож:
– Я все время думал, как бы мне дать вам знать, но ничего стоящего в голову так и не пришло. Он показал звезду – огромную, как тарелка. Если б не это, я б его и близко не подпустил.
– Успокойся, Майк, все в порядке, – сказал Мейсон, – ты ничего не мог поделать. А сейчас мне опять надо ехать.
Мейсон развернул машину, выехал вверх по спуску на улицу и свернул к автозаправке. Оттуда он решил не откладывая позвонить Полу Дрейку.
– Пол еще у себя? – спросил он у ночного оператора.
– У себя, мистер Мейсон. Вас соединить?
– Да, пожалуйста.
Не прошло и полминуты, как в трубке послышался голос Дрейка:
– Я как раз собирался тебе звонить, Перри.
– Что такое?
– Это касается того парня – Джордана Л. Балларда, о котором я говорил.